Евгений Мирмович - Прими – не возражай

Он начал по очереди брать яблоко за яблоком, надкусывать и с ужасно недовольной гримасой класть на место.

– Кислятина! – произносил он, кривляясь, под одобрительный гогот толпы приятелей.

Старичок с ржавыми инструментами начал поспешно собираться. Нина замерла, как парализованная.

– А это что у тебя тут? – обратился к Нине раздурившийся пацан, – птицы? А летать они у тебя умеют? Давай, я их научу!

Толпа болельщиков разразилась хохотом:

– Федот кого хочешь летать научит! Давай, Федот! – ревела толпа.

Федот схватил фигурку изящного белого аиста, которую Нине подарил отец и швырнул его об стену, разбив на мелкие осколки.

Нина закрыла лицо руками. Рыданья сдавили ей горло. Федот методично швырял об стену одну за другой фигурки из Нининой коллекции. В какой-то момент Нина, опомнившись, попыталась прикрыть руками оставшиеся нетронутыми фигуры. Среди них ещё была цела танцующая балерина, подаренная Нине погибшим на войне первым мужем. Эта фигурка была Нине особенно дорога. Она поставила её рядом с другими статуэтками просто так, рассчитывая не продавать ни при каком случае.

– А тебе не нравится, что ли? – заорал Федот и с размаху ударил Нину сапогом в лицо.

Нетрудно предположить, что было бы дальше, но в этот момент из метро вышел Челентано с гитарой на плече. Став свидетелем последней сцены, он молниеносно оказался между Ниной и Федотом.

– Не смейте её трогать! – заявил он с такой уверенностью и хладнокровием, что в толпе болельщиков на мгновение повисла тишина.

– Ты что смелый, что ли? – заревел Федот и, не дожидаясь ответа, ударил Челентано пивной бутылкой по голове.

Зелёные стёкла рассыпались по асфальту. Челентано молча рухнул на землю.

– Ты чё, Федот? Нахрена? – послышалось в толпе болельщиков. Кто-то первый поспешно ретировался. За ним кинулись другие. Оставшись без поддержки, мигом исчез и Федот.

Нина оттащила бесчувственного Челентано в сторону, на газон и сложила ему под голову свой старый платок. Его лицо без слетевших при ударе очков было непохожим на себя. Он был бледен, как будто выточен из мрамора. Глаза его были закрыты, но всё лицо как будто светилось тихим фосфорическим светом. В этот момент Нине показалось, что Челентано необыкновенно красив. Он просто прекрасен, потому что он другой. Его только нужно было разглядеть. И Нина разглядела Челентано.

Вдали замигали синие огни скорой. Вокруг начала собираться толпа. А Нина не могла оторвать глаз от белого мраморного лица своего защитника. Она гладила ладонью его тёмные волосы и не могла понять, откуда в ней взялась такая лавина нежности к этому с детства знакомому человеку.

С тех пор Нина больше не торгует у метро. Она работает уборщицей на мебельной фабрике. Кто её туда устроил? Несложно догадаться. Ведь теперь в Нининой комнате все стены завешаны плакатами Битлов. В углу комнаты дымит паяльником Челентано, восстанавливая старый кассетный магнитофон. А на серванте улыбается грациозная фарфоровая балерина. Она-то лучше всех знает цену этой жизни.

Город Чёрный Яр получил своё название ещё до революции. Говорили, что помещик, владевший здешней землёй, был изрядный кутила и жил в Петербурге. Его крестьяне от нужды воровали потихоньку барский лес. Потом, чтобы скрыть последствия, они подожгли остатки леса. Случился сильный пожар, в результате которого сгорел не только лес, но и само село с близлежащими хуторами. С тех пор вся местность стала зваться Чёрным Яром.

В советские годы в Чёрном Яре начали строить комбинат по производству азотных удобрений. На строительство комбината были собраны люди со всего союза. Кто-то приехал сам, в поисках лучшей жизни, а кого-то привезли в зарешёченном вагоне. Все они потом остались жить в Чёрном Яре, переженились и вместе ходили на работу мимо здания исполкома с огромными буквами «Слава КПСС» на крыше.

После развала союза азотные удобрения в таком количестве оказались не нужны и люди постепенно начали покидать родной городок. Со временем взрослое население Чёрного Яра поделилось на три категории: пожилые инженеры с испорченным здоровьем, сильно пьющие рабочие, потерявшие работу, и полные инвалиды из первых двух категорий.

В семье Володи Селиванова были представлены все три категории горожан. Мама – инженер технолог, страдающая от бронхиальной астмы; парализованная бабушка, отдавшая сорок шесть лет заводу, и пьющий отчим, неплохой в прошлом сварщик, терявший во хмелю всяческий рассудок.