Ирина Солоненко - Извилистая тропа

– Так, надо показаться врачу. Нервное потрясение переросло в болезнь. Этого мне ещё не хватало, – разозлилась на себя Ева, собрала волосы и заварила себе чашку кофе. Выглянула в окно, где видна проезжая часть; там одна за другой чередовались машины. Мысли были у неё ужасные; похоже, утро станет продолжением ночного кошмара.

Кофе не помог. Голова раскалывалась ещё больше. Боль в желудке усилилась, всё плыло перед глазами.

На часах пробило десять утра. Ева спохватилась, вспомнив, что пообещала встретиться с подругой к одиннадцати. Для неё всё закончилось там, в том парке, когда увидела перед собой Сергея, такого растрёпанного, несчастного, и это страшное известие о гибели жениха, словно пуля, убило её наповал. Ещё нужно было позвонить родителям Алексея, узнать о похоронах и принять несколько важных решений.

Она поднялась на второй этаж, вспомнила, как всё было раньше. Счастливая семья сидела за уютным столом, отец обнимал маму, нахваливая её жаркое из свинины, и оба смеялись, когда Ева слизывала кусок масла с бутерброда и застывала в позе, заметив, что её проступок снова замечен. Папа выстроил этот дом в три этажа, купил новую мебель, выбросив всё старьё и оставив только старый шкаф, обожаемый мамой, диван и несколько антикварных вещей. На втором этаже была шикарная книжная библиотека, так как отец был умным человеком, интересовался всем понемногу, больше искусством двадцатого века, поэтому энциклопедии по искусству стояли в два ряда, вытесняя детские сказки и массу женских романов, читаемых более молодыми членами этой семьи. Здесь отец, оставаясь наедине с собой, погружался в свой мир. Так думала Ева. И когда ненароком важная для отца книга спрыгивала с полки, маленькая двенадцатилетняя девочка списывала это недоразумение на свои неловкие руки, которые цеплялись за всё, что попадалось. Отец улыбался, ставил книгу на полку, садился подле непоседы, и мог часами рассказывать ей о науке -гомосапиенс. Его интересовал человек во всех подробностях: не только какие органы и где находятся, но и пытался доказать всем глупцам в доме о несуществующей душе..

Тогда Ева только хлопала глазами, не могла понять требования строгого отца. В конце концов, по его желанию была выброшена одна духовная книга, так как распри с мамой длились неделями, пока-таки она не сдалась на его милость.

В то время Еве казалось, что они скоро разведутся, если будут ссориться по мелочам. А теперь, когда он в тюрьме и печать убийцы постепенно разрушает их жизнь, те ссоры кажутся ей незначительными, мелкими разрушительными элементами, при помощи которых человек изучает прелесть супружества. Это были менее трагические моменты, поддающиеся исправлению; семейную недомолвку с лёгкостью можно искоренить ласковым словом, нежным объятием, но вот клеймо позора не стереть ничем, как и смерть победить невозможно.

Прозвенел телефон. Ева подскочила, схватила трубку, как утопающий хватается за соломинку. Это был отец Алексея. Этот человек слыл неприятнейшим типом, был против их отношений, но ей не представилась возможность увидеть его лично, но этого, видимо, теперь не избежать.

– Ева, похороны завтра в одиннадцать. Я знаю, как мой сын любил тебя, поэтому оставим нашу взаимную неприязнь на некоторое время.

– Я незнакома с вами, поэтому не могу испытывать к вам ничего дурного. – Девушка не успела договорить, как в телефоне раздались короткие гудки.

Ева вынесла перьевую подушку, одеяло и, несмотря на то, что на дворе лето, и ей не к спеху было заниматься этим сложным занятием, она всё же принялась за работу, изредка вытирая уголком платка слёзы. Когда она закончила, то решила, что не станет сидеть дома и смотреть на пьяную мать. Та ещё спала и жуть как не любила, когда Ева прерывала её сновидения. Сердце у девушки сжималось, боль в груди не проходила. Взяв немного денег, Ева поехала на то же место, где была неделю назад. Что-то влекло её поехать именно сегодня, потому как завтра это станет уже не так срочно. Она захватила с собой лёгкий плащ и выскочила на улицу.

Долгое время она просто блуждала по узким улочкам. Потом оказалась на набережной, и когда пассажирский катер причалил к берегу, за спиной послышались свисты, будто кто-то не мог дождаться встречи. На причал один за другим выходили пассажиры, минуя девушку, которая была погружена в свои собственные мысли и не обращала внимания на прохожих, задевающих её локтями. Вдруг её кто-то позвал:

– Ева, это вы?