Антон Долин - Джим Джармуш. Стихи и музыка

А почему именно «Gimme Danger»?

Так называется одна из лучших и самых моих любимых песен The Stooges, лучших именно с точки зрения текста. У них вообще есть удивительно сильные стихи. Название для истории этой группы показалось подходящим. Есть там сцена, где младшая сестра братьев Эштон описывает момент распада The Stooges: они разорены, плотно сидят на наркотиках, возвращаются домой побитыми и раздавленными, а им всего по 24 года… Что ж, это было счастьем, что они просто выжили! Мало ли что могло с ними произойти. Музыка – вообще опасная вещь. Правда, мы обсуждали еще одно потенциальное название, тоже позаимствованное из песни: «Your Pretty Face Is Going to Hell» («Твое хорошенькое личико идет в пекло»). Но выяснилось, что кто-то уже собирается снимать байопик об Игги Попе под этим названием, так что мы отказались. Рабочее название было «We Will Fall» («Мы падем»), еще одна их песня, однако это звучало слишком трагично. Фильм у меня все-таки не такой.

Многих смутила безапелляционность заявления, что The Stooges – «величайшая группа в мире».

Ну не величайшая, конечно, а одна из величайших! Но я готов заявить, что их альбом «Fun House» – лучшая рок-н-ролльная запись всех времен. Для меня. Индустриальная пролетарская атмосфера Среднего Запада нашла уникальное выражение в их энергии, задоре, драйве, где слышится не только радость, но и мрак. Мне нравится заложенное в музыку The Stooges противоречие: с одной стороны, что-то примитивное, почти первобытное, а с другой, тяготение к сложности и авангардности, что-то от экспериментального джаза. У них лучший в мире фронтмен – и с точки зрения физических данных, и по части вокала. А каковы концерты! Ведь они первыми сломали невидимую стену между сценой и залом. Игги смешал все, ныряя в самую гущу публики или вытаскивая зрителей на сцену. Я мог бы продолжать часами!

Как и когда вы сошлись с Игги Попом? Это ведь было до «Кофе и сигарет» или «Мертвеца», где он снимался.

Я услышал музыку The Stooges еще подростком, мне было лет шестнадцать. Тогда я жил в предместьях Акрона, штат Огайо. Сошлись мы уже в конце 1980-х, в Нью-Йорке. У нас оказался общий друг и коллега, барабанщик. Зависали вместе, потом стали настоящими друзьями. Мы оба со Среднего Запада, у нас схожее чувство юмора и профессиональная этика: мы оба не принимаем всерьез себя, но принимаем всерьез работу, которую делаем. С тех пор миновало четверть века, и мы друзья до сих пор.

Считается, что взять музыканта или рок-звезду в фильм вместо актера – это риск. Но вы, кажется, считаете иначе и предпочитаете именно музыкантов.

Все потому, что я пришел в кинематограф из музыки. Эти люди всегда были кругом моего общения, многие – моими близкими товарищами, соратниками, друзьями. Впрочем, тогда, на рубеже 1970–1980-х, никому не хотелось замыкаться в рамках одной только музыкальной карьеры. Этого казалось недостаточно. Патти Смит была музыкантом и писательницей, а другие люди совмещали рок-сцену с кинематографом, как это делал и я. Иные исполняли музыку и занимались живописью. Разобраться иногда было невозможно, кто есть кто, музыкант или актер: разве что с Эстер Балинт из «Страннее, чем рай» я сразу знал, что она считает себя актрисой. Хотя ее театр был независимым, почти подпольным. И она тоже занималась музыкой! Так и повелось с тех пор.

Вы вообще предпочитаете живые концерты или прослушивание музыки в записи? «Год лошади» когда-то был совершенно концертным фильмом, «Gimme Danger» устроен чуть иначе.

Когда есть такая возможность, я всегда выберу живой звук и концертное исполнение. Пространство заполняется музыкой, это создает эффект неповторимого, единственного в своем роде момента. Это чувство висит в воздухе, объединяет публику с музыкантами. Таинственное и волшебное ощущение. Тем не менее я слишком люблю музыку, чтобы отказаться от постоянного прослушивания записей: история переполнена великими записями, и вернуть тот момент, когда они создавались, мы все равно не в силах. К тому же в студии каждый музыкант пытается создать идеальную версию своего произведения, и мне интересно услышать и оценить то, что он сам считал идеальным. Хотя магии в концертной музыке больше.

Игги Попа часто называют предтечей панка. А что о панке думаете вы? Себя к панкам не относите?

Само клеймо «панк» мне не нравится. Но когда мне было двадцать с небольшим, я проводил очень много времени в манхэттенском клубе CBGB, и там дух той эпохи ощущался очень отчетливо. Тогда я влюбился на всю жизнь в группу Television, чьи концерты – лучшие на моей памяти из всех, на которых я бывал. Эта сцена меня покорила и засосала: все делились идеями, никто не думал только о музыке или только о кино. Недавно, кстати, вышла книга фотографа Дэвида Годлиса, который запечатлел те годы в CBGB, конец 1970-х – начало 1980-х, и я даже написал об этих черно-белых снимках, которые меня сильно впечатлили. Важная эпоха в моей жизни.