Однако Толстой на основе своей (как сказали бы сегодня) нулевой толерантности к насилию и унижению выстроил новую идеологию, основанную на поклонении «простым людям» и «простой жизни», на том, что любую культурную сложность и «сделанность», не-природность, следует подозревать в нравственной сомнительности и нечистоплотности. Ирина Котова, как и некоторые другие современные авторы, делает следующий шаг и отказывается строить какую бы то ни было идеологическую утопию. Вместо этого она строит утопию антропологическую, которая позволяет совместить нулевую толерантность к насилию и острую чувствительность к телесности с воодушевленным принятием сложности культуры. Для объяснения этой антропологической утопии потребуется еще одна литературная параллель – потому что творчество Котовой, как уже, вероятно, стало ясным из предшествующего объяснения, одновременно ново и отвечает на вопросы, уже давно поставленные в литературе.
В 1915 году Александр Грин (автор, которого кажется странным упоминать через запятую с Толстым и Набоковым – но в этом случае уместно) написал рассказ «Возвращенный ад» – то есть «Потерянный рай» наизнанку. Его герой, журналист Галиен Марк (опять медиа!), испытывает постоянную боль и тревогу от ощущения запутанности и фантастической связности современного мира. На дуэли он случайно убивает своего обидчика – и от ужаса и отчаяния теряет способность принимать эту запутанность близко к сердцу. После этого он начинает писать очень простые и беззаботные тексты для газет и становится невозмутимым, всегда довольным жизнью человеком. Но его оставляет его возлюбленная, объясняя, что с таким Галиеном она сосуществовать не может – и тут он внезапно «просыпается», а женщина поддерживает его в этом мучительном пробуждении. «Последние тени сна оставили мозг, и я вернулся к старому аду – до конца дней».
Этот «ад» чувствительности Грин de facto провозглашает этически необходимым для современного человека. Котова – тоже. В ее книге героиня периодически начинает бунтовать и казниться – просто потому, что больше нет сил. Такие срывы являются, по-видимому, неотъемлемой частью существования в описываемых Котовой условиях – когда никакая идеология больше не срабатывает как анестезия.
3
Позиция, выраженная в стихах Котовой, основана прежде всего на женском, медицинском и советском опыте. Все эти три сферы опыта являются основаниями для денормализации насилия и для восприятия повседневности как «возвращенного ада», в котором только и возможны подлинная привязанность и ответственное социальное действие.
Протест против насилия у Котовой последовательно понимается как деконструкция нормативной маскулинности. Ее героиня (или героини?) совершенно не ненавидит мужчин – но не соглашается с нормами, как говорят исследователи, гетеронормативного порядка, то есть такого устройства общества, при котором для разных гендеров полагаются разные моральные нормы – в частности, в таком порядке мужское доминирование до недавнего времени включало в себя подразумеваемое право на насилие для «правильной» организации окружающей действительности. Этого права больше существовать не должно – во всяком случае, как подразумеваемого. Котова в своих стихотворениях помнит, что человек вообще, вне зависимости от гендера, склонен к насилию и уязвим, поэтому ни у кого не может быть больше права на насилие, чем у других.
Котова, как и многие современные поэтессы, опровергает стереотипное представление о женской поэзии как о сосредоточенной преимущественно на эмоциях. Субъект ее стихотворений – несомненно, женщина, но ее главные интересы – социальные и политически-философские, в частности – изобретение новых путей воображения, новой метафорики, позволяющей показать «возвращенный ад» как постоянно новую и необычную реальность. В современной литературе к мироотношению Котовой наиболее близки два автора – или, как еще теперь говорят, авторки: это живущая в Украине Ия Кива, пишущая по-украински и по-русски, и Гала Пушкаренко – женский гетероним 2 2 Гетероним – не псевдоним, а отдельная литературная личность, придуманная тем или иным писателем для реализации отдельной от его/ее собственной литературной, эстетической и/или философской программы. Принцип гетеронимов впервые последовательно реализовал в своей деятельности великий португальский поэт и мыслитель Фернандо Пессоа (1888–1935).
московского поэта Олега Шатыбелко.
Читать дальше