Алексей Дубнов - Что с нами случилось? Сборник рассказов

Браток, готовый уже пустить в ход кулаки-пивные кружки, как-то обмяк и пробурчал:

– Да ладно, с кем не бывает. – Аккуратней надо.

Ну, вааще! Работает, что ли?

А дальше творится совсем запредельное!

Увольняют меня за… в общем, грубо я отношусь к людям. Да и ладно – на такой работе, как у меня, по-другому невозможно. Или возможно? Не знаю.

Сейчас скажу гаду-начальнику всё, что о нём думаю, а дальше – катись, урод, к дьяволу со своей гнилой конторой. А с меня хватит. Плевать. И пусть со мной здесь всё кончено.

***

Алексей Юрьевич, – обратился ко мне начальник конторы, – я вызвал вас, чтобы сказать… э… – Руководитель замялся.

– Чтобы уволить, – подсказал я.

– Собственно, да.

И тут Остапа понесло:

«Ах ты старый ублюдочный пылесос человеческих душ! Начальник коптилки людей, работающих на тебя. Ах ты сволочь, заботящаяся о своём кошельке и тёплом месте под задницей! Ты же место это лизоблюдством своим вылизал у папочки своей жены. Ах ты гнида, ворующая под видом штрафов у честных людей, вкалывающих на тебя по десять-двенадцать часов в день»!

Да не сказал я этого, не сказал. Произнёс только мысленно. Начальник, ожидая высказываний в свой адрес в выше означенном ключе, набычился и упёрся в меня взглядом.

И тут я вспомнил, что грубость – оружие слабаков, улыбнулся и изрёк:

– Спасибо вам, Артур Николаевич, за всё, что вы сделали для меня лично и компании в целом! Благодаря вам, фирма стала процветать и давать доход! Это не лизоблюдство. – Мой голос окреп. – Смею надеяться, что тоже внёс свою лепту. Если не очень получилось, то здесь не злой умысел в грубости с подчинёнными. Характер мой дурацкий. Я – хам. Я – грубиян! Сам страдаю из-за этого. Да, виноват, упрям, груб с коллегами и подчинёнными. На другой работе, если возьмут куда-то, уже не буду таким. Я уже понял, что надо менять поведение.

Вообще-то, я не подхалимски лизнул начальника, тудэма-сюдэма, а искренне признал, что действительно грубо и по-хамски веду себя с людьми.

– Погоди, – вдруг неожиданно для меня сказал Артур. – Может, не увольнять тебя. Пойдёшь на понижение? Освободилось там место одно.… В деньгах не потеряешь, просто статус пониже.… Искупишь, так сказать…. Даже грядущей премии лишать не буду… Посмотрю, может, действительно осознал что-то.

Я сделал вид, что скорблю, но в душе ликовал. В ближайшее время найти работу точно не смогу. Кредит ещё, туды его в качель…

– Ну, в общем… ну, как бы я не против… ну, это… в целом, тудэма-сюдэма…

– Тогда завтра выходишь.

Ну, вааще! Работает, что ли, покаяние это самое? Ну, ёлы-палы, когда искренне-то, тудэма-сюдэма?

***

Ладно, поехали дальше. Да чего там поехали, побежали!

Мчался домой как на крыльях. Сейчас жену удивлять буду!

***

– Ну, здравствуй, хомяк мой ненасытный! – обрадовалась моему появлению на пороге квартиры жена. – Опять нажрался? С работы выгнали? Снова телевизор, диван, газета, пиво, футбол?

«Ах ты стерва, – думаю, – вытягивающая из меня все жилы и деньги, заработанные потом и кровью. Ах ты рыба-прилипала, существующая на мою зарплату! Да я, блин, тебя сейчас так размажу, дрянь неблагодарная»! Подготовился, набрал в лёгкие воздух. Сейчас морально врежу!

Но в голове опять навязчиво прозвучало: «Грубость – оружие слабаков».

– Милая, родная, я так тебе благодарен за кротость и верность твою. Верность и мне, и нашему дому, и очагу, который ты столько лет бережёшь и охраняешь. Ты делаешь всё, чтобы наша семья была счастлива! Дети, внуки… Мы без тебя…

Тут «мужская скупая слеза бурным потоком хлынула по моей обветренной голове». Я ушёл на кухню и тихонько закрыл за собой дверь.

Прошло минут десять прежде, чем дверь открылась, и я услышал:

– Ну, что ты, что ты, мой хороший! Успокойся! Извини за грубость! Ну да, ну да, все мы разные, ну бывает. Ничего, прорвёмся! Я всегда буду с тобой! – пыталась утешить меня солнышко моё.

Ну, вааще! Работает, что ли?

– Кстати, я работу не потерял. Как ты говоришь, прорвёмся! Нам премию обещали.

– Не обижай меня. Неужели ты думаешь, что я с тобой из-за денег? Люблю тебя просто так, просто потому, что ты есть у меня. Как говорится, и в скорби и в радости…

Ну, вааще! Работает! Особенно, когда говоришь искренне!

Мой дорогой и любимый пёс, друг, член семьи – Риф, Рифушка, Рифлектор, Лэрик. Вот уже более десяти лет тебя нет с нами, а ты мне до сих пор иногда снишься. Я вспоминаю твой весёлый жизнерадостный характер, твою бесконечную преданность и безусловную любовь ко мне, детям, моим родным и друзьям. На такую способны только собаки. У меня хорошее воображение, и я даже могу как будто наяву ощутить ладонями твою шёрстку, погладить за ухом и пройтись ласково пальцами по позвоночнику от холки до хвоста. А когда твои умные и внимательные глазки, ловящие любое движение или команду, смотрели на меня с восторгом и живым задором, казалось, что это глаза человека. Ах, какой же ты был замечательный пёс! Красавец ризеншнауцер! Как же мы всей семьёй любили тебя, славная морда ты этакая! Но один эпизод в наших отношениях не даёт мне покоя. Я виноват перед тобой. Поддался тогда совету одного, мягко говоря, злого и не очень умного человека, называвшего себя опытным инструктором. Впрочем, всё по порядку.