Людмила Данилкова - Как мне стало зашибись

На следующий день после покупки приехали наши москвичи: мамина родная сестра с детьми. И моё новое платье эти взрослые решили подарить старшей двоюродной сестре. Мне сказали – мы тебе ещё одно такое купим.

Кто помнит конец восьмидесятых, тот поймёт: то, что "выбросили" почему-то вчера, можно было не встретить в этом магазине больше никогда. Что, конечно же, и произошло.

Так я и осталась с одним платьем. Не помню каким, в чужом же огороде платья красивше, ага.

И да, это, конечно же, яркий пример моего злопамятства, но вот когда тебе пять и вчера купили тебе, а сегодня отобрали – пусть даже и с благими намерениями – то оно чего-то запоминается. Надолго. На всю жизнь.

Им, маме и тёте, было тогда ненамного меньше, чем мне сейчас. Думаю, в районе тридцати. Казалось бы, ну к тридцатке уже соображалка должна работать! До сих пор понять не могу, почему не возникло ни единой тени сомнения?

Они, понимаете, кофе решили попить. А просто так им было невкусно. Ну тут ладно, я согласна, кофе с шоколадом и впрямь вкуснее.

А как раз накануне нам, детям, раздобыли где-то фигурных шоколадных зайцев. Ну помните же про конец восьмидесятых? Это было событие! Особенно для детей, нам было-то: шесть, пять, четыре и два.

Так вот нам после обеда, перед дневным сном, разрешили съесть по половине. Каждый своего зайца каким-то образом пометил, оставшуюся половину назад в фольгу завернул и спрятал. Такое священнодействие детское.

В общем, пока мы спали, мамам нашим пришла идея попить кофе с шоколадкой. И они решили разжиться зайчатиной. И взяли остатки первого попавшегося зайца. Без разбора. Ну и съели его, конечно, всего!

А когда мы проснулись, то, конечно же, кинулись к своим сокровищам. И все нашли свои оставшиеся половинки, а мне со смехом было предложено заменить вкуснейший шоколад обычными ирисками. Брат и сёстры ели своих зайцев, пятилетняя я возмущённо ревела от обиды, а мама с тётей смеялись, что ну вот так получилось, чего ты, мол, убиваешься, сама забыла, как съела его целиком.

И вот мне уже тридцать шесть гребаных лет, а я до сих пор не понимаю, не хочу понять! Почему двум взрослым тёткам не пришло в голову взять по кусочку от каждого зайца, а не есть чью-то заветную половинку целиком. Или предложить остальным детям поделить оставшийся шоколад на всех. Или не смеяться над этим, как над ерундой.

Иногда мы, взрослые, бываем такими беспросветно бестолковыми.

А через год случилась ещё одна шоколадная история. Эту все помнят, периодически со смехом рассказывая.

Всё началось с того, что муж той самой маминой сестры, тёти Наташи, привёз из Польши набор шоколадных фигурок. Целую коробку.

Тут стоит рассказать, что каждое лето мы проводили семьями под маленьким городком Новохопёрском – там папина сестра живёт, самая старшая тётушка, в честь которой меня назвали.

Ну и так как там природа-погода-река, а детям больших городов этого очень недостаёт, нас туда всем скопом и вывозили каждое лето. И ещё папина средняя сестра приезжала с детьми, и набиралась нас там целая орда: из Воронежа, из Москвы, из Великого Новгорода.

Размещались по очереди, неделю одни в домике, другие в палатке, неделю наоборот.

И вот в самом начале этого двухнедельного отдыха всем нам был торжественно продемонстрирован этот роскошный польский набор. Заграничный! Шоколадный! Были там и рыбки, и зайцы, и птички, и прочие звери. Красота, одним словом. Загляденье.

По классической взрослой традиции "не трожь, это на Новый год!", нам было сказано, что это на день рождения тёти Наташи. И убрано в помещении, отведённом под кухню.

Ну не знаю, почему остальным детям это не пришло в голову, а я целых дня два страдала от того, что столько шоколада пропадает.

В общем, я решила, что съем половинку от одной фигурки. Потом подумалось – к чему эти полумеры, и съела рыбку целиком. За рыбкой пошли в ход и птичка, и зайка, и кто-то там ещё. В общем, поймана я была только день на пятый.

Наверное, было вкусно. Возможно. Но я не помню этого вообще. Вот как пробиралась тайком на кухню – помню. Коробку с прозрачной крышкой – помню. А вкуса этого шоколада – не помню совсем.

Зато разоблачение с прилюдным позором на всю турбазу – помню очень хорошо. Было ли мне стыдно? Возможно. Но к тому времени, а мне было уже шесть лет, я точно знала, что в нашей большой семье являюсь примером для младших – именно на мне всегда останавливались, когда говорили, как делать нельзя.