Тина Гранина - Балерина для егеря. Любовный роман

Но эта одежда действительно надёжно скрывала от окружающих её природную грацию и миловидность. Преображалась она только тогда, когда переодевалась в клинике в хирургический костюм.

Через день после разговора с мамой, она пришла домой с работы и поняла, что брат дома.

Она переобулась и прошла к нему в комнату.

Он лежал спиной к двери, и, казалось, спал.

– Альберт, – тихонько позвала Луиза.

Он не отозвался, но ей показалось, что он немного втянул голову в плечи. Значит, не спит. Ну что ж, не хочет отзываться, не надо! И она тихо вышла из комнаты.

Вечером брат встал и пришёл к ней:

– Привет. Мать где? – спросил он, как будто не отсутствовал три недели.

– Привет. На сутках. Завтра утром придёт. А что? – отозвалась Луиза.

– Ничего. Так просто, – ответил Альберт и повернулся, чтобы выйти из комнаты.

– Ты как себя чувствуешь? – успела спросить Луиза, прежде чем он закрыл дверь.

– Как дерьмо! – зло бросил брат и хлопнул дверью.

Светло-серый пёс в тёмных пятнах, с тёмно-коричневой головой и коротким хвостом, резво бежал по чуть заметной тропе. Молодой мужчина тридцати трёх лет едва поспевал за ним:

– Стой, Вольный! Куда ты так спешишь? – спрашивал он, – Почуял, что ли чего?

Но пёс приостановился, оглянулся и снова побежал вперёд.

– Точно, что-то почуял, – сказал себе под нос Елизар, и тоже побежал.

После недавнего ливня с веток деревьев падали тяжёлые капли. Елизар натянул на голову капюшон непромокаемой куртки, поправил на плече карабин, и услышал громкий лай Вольного.

Приближаясь к небольшой поляне, Елизар снял с плеча винтовку. Кто знает, что там привлекло его пса? Он осторожно раздвинул ветки ели и увидел огромную медвежью тушу, неподвижно лежавшую в мокрой молодой траве. Недалеко от неё, приседая на задние лапы и негромко рыча, пятился от собаки медвежонок.

Елизар вышел на поляну:

– Фу, Вольный! Ну, хватит пугать малыша. Не видишь что ли, он и так напуган: мамку убили, а тут ещё ты нападаешь. Перестань!

Пёс послушно замолчал и уселся, забавно склонив набок голову, и разглядывая найдёныша.

Елизар подошёл и осмотрел медведицу.

– Тёплая ещё, – сказал он, обращаясь к собаке, – Совсем недавно убили, сволочи! И какой в этом смысл? Опять какие-то уроды по пьяни пострелять приехали? Наверное, твой лай услыхали, и бежать! Сколько раз тебя просил не гонять перепелов с лаем и визгом! Могли бы тихонько подойти.

Пёс глухо рявкнул, и виновато опустился на траву.

– Ну, ладно, не обижайся. Я понимаю, что ты не знал, кого тут в такую пору носит. А то бы не шумел, – сказал Елизар и погладил пса.

Потом он подошёл к медвежонку, который испуганно жался к мёртвой медведице и порыкивал.

– Ну, что с тобой делать, а? Сколько тебе? От силы месяца четыре. Только от мамкиной сиськи оторвался, и уже осиротел, бедолага, – говорил Елизар, беря его на руки, – Придётся с собой его брать. Да, Вольный?

Пёс с готовностью вскочил и тявкнул два раза.

– Ну, пойдём пока. Отнесём его к сторожке, а там уж дальше разбираться будем.

И Елизар пошагал в обратном направлении, крепко удерживая вырывающегося медвежонка, на которого укоризненно потявкивал пёс Вольный.

***

Вот уже девять лет работал егерем охотхозяйства Елизар. После школы окончил институт, потом армия, дальше был помощником егеря полтора года. А как ушёл тот на пенсию, назначили егерем его, Елизара.

Вообще-то, работали они на пару с отцом – тот был лесником.

Чего только не случалось за эти девять лет! И браконьеры, и пожары, и неизвестные тела, прикопанные землёй. Всего не перечислить!

Лес Елизар знал вдоль и поперёк. Летом жил, в основном, в лесной сторожке. Хотя, много в их хозяйстве охотничьих домиков было. То в одном мог заночевать, то в другом. Отец раньше тоже с ним по лесу кочевал, когда мама погибла. Но сейчас задерживался в лесу редко, так как его отец, а стало быть, дед Елизара, стал неважно себя чувствовать. Как тут оставишь его одного надолго? Уж семьдесят девять лет ему, не шутки!

Звали деда – Епифан Лукьянович. И овдовел он совсем недавно. Считай, сразу за сыном Гордеем. У того жену Ксению (мать Елизара) десять лет назад молнией убило, а уж на следующий год и его супруга (бабушка Елизара) померла, сказали – сердце. Шестьдесят девять лет было ей тогда. Вот и остались они – три мужика: Епифан Лукьянович, его сын Гордей Епифанович, и внук Елизар Гордеевич. Двое уже овдовели, а младший всё никак не женится.