Андрей Киров - КУПОЛ

Выбежав, он задрал голову, и внимательно посмотрел в небо. Его и до этого что-то томило, когда он ходил по улице, словно ответ на мучивший вопрос был рядом, буквально перед глазами, но по причине душевных переживаний и искусственного состояния организма, не фиксировал внимания на нём. Высоко в пространстве серенькая однородная масса, которую он сначала принял за облака, а перед этим, когда только проснулся, рассеянный солнечный свет, словно пропущенный через призму, стягивалась к верхней точке, и была похожа формой на гигантский парашют, раскинутый над городом, переходящий в белесоватую муть, с размытыми краями к линии горизонта – за домами и деревьями, – он подумал, что это туман, когда пропало солнце.

Явление было настолько необычным для глаза, что при первом взгляде и не воспринималось как аномальное, если не присматриваться к нему внимательнее. Казалось, что этот серый материал, набухающий и стягивающийся к центру, должен был, того и гляди, треснуть сразу в миллионах местах, чтобы в прорехи увидеть солнце и чистое небо, но сколько Антон не таращил глаза вверх, этого не происходило. Что за фигня такая, поражённый необычным явлением, думал он, затаив дыхание. Со всех сторон, – теперь он это ясно видел, – шли волнистые серовато-белёсые стены этого «шатра», смыкающиеся на высоте, в нескольких стах метрах. О таком атмосферном феномене он даже не слышал, чтобы рассказывали в передаче «Странное дело», а уж там-то они знают обо всех секретах. Получалось, что весь город находился в нём как в коконе, размеры которого поражали воображение. Антон постоял, как вкопанный несколько минут, привыкая к новой реальности и соображая, что делать, и решил, что нужно проверить, где начинается, и откуда вырастает эта фантастическая стена, возникшая ночью, пока он спал в беседке, похоже имеющая искусственное происхождение и, вероятно связанная с исчезновением людей, воздвигнутая неизвестно кем, и непонятно для каких целей. И отправился в сторону городского парка, раскинувшегося на краю склона, круто спускающегося к реке.

Ведущая к парку улица Московская – центральная в их городе, выходила к муниципалитету. Справа располагался Центральный рынок, за ним – городской парк с аттракционами, танцплощадкой, памятником былинному богатырю, стоящему на террасе, выложенной красной плиткой. С террасы открывался вид на реку и прилегающие окрестности.

Подходя к перекрёстку с улицей Льва Толстого, он услышал шум автомобиля, и был удивлён, потому что привык к мысли, что кроме него и бомжа в городе никого нет. Шум приближался; из-за кирпичного забора мебельного магазина, выходящего углом на пересечении улиц, на скорости, словно взбесившийся носорог, вылетел серебристый внедорожник и, не справившись с управлением, – на повороте его занесло так, что он чуть не перевернулся, – боком налетел на фонарный столб. От удара его швырнуло в другую сторону, протащило юзом несколько метров и опрокинуло на другой бок, выбросив на тротуар, как штормом каравеллу на берег. Из брюха автомобиля потёк бензин и повалил густой чёрный дым. Всё произошло так быстро, что Антон глазом моргнуть не состоялся как Зиккурат Антихрист. В ушах застыл оглушительный скрежет, тупой удар, и лопающийся звук стекла. Несколько секунд он находился словно в ступоре, потеряв способность соображать, потом его что-то толкнуло, и он бросился к внедорожнику, боясь, что тот может взорваться в любую минуту и, начал с остервенением рвать на себя снизу вверх дверцу, что было крайне неудобно в его положении. Когда, наконец, с невероятным трудом ему удалось её открыть, он увидел внутри салона красивую черноволосую девушку, лежащую в неудобной позе – отчасти на сидении, дверце и стекле. Антон, просунув руки ей под мышки и, соединив их в замок на груди, удивляясь, откуда взялись только силы, выдернул девицу из салона, и отбежав на безопасное расстояние, осторожно опустил её на землю. И вовремя: автомобиль взорвался, разлетаясь в стороны отдельными частями – в салоне бушевало пламя.

Девушка тяжело дышала. Из легких с хрипом и свистом, как из порванных мехов, выходил воздух, взгляд широко открытых глаз скользил по предметам, не останавливаясь на них. По лбу, с прилипшими прядями волос, текла на щёку кровь, спускаясь тонкой струйкой на шею, ключицу, и дальше – на грудь, в ложбинку, затекая на медальон на золотой цепочке. Одна штанина светло-голубых джинсов была разорвана на голени, обнажив набухшую тёмно-вишнёвыми каплями крови, ссадину, словно по ноге провели наждаком. Это была шестнадцатилетняя Полина – дочка местного криминального авторитета. Говорили, что она наркоманка, что отец бьет её, по суткам держит в подвале на цепи, как собаку, после очередного ширялова, морит голодом, чтобы отучить от этой заразы. «Потерпи маленько», – шептал Антон, лихорадочно соображая, что делать, и, осторожно положив её голову к себе на полусогнутую руку, другой стирал платком кровь с щеки и шеи. Но девица не реагировала на него, находясь в шоковом полуобморочном, а может и под воздействием наркотика, состоянии, блуждая невидящим взглядом в пространстве. Поняв, что так он ничего не добьется, Антон бережно положил её на асфальт, и побежал к ближайшему коммерческому аптечному магазинчику, расположенному в десяти шагах, за догорающим джипом, рядом с магазином «Ваш сад». Мало понимая, какие медицинские препараты нужны в таких случаях, он, когда оказался внутри магазинчика перед стеллажами, начал сгребать в полиэтиленовый пакет всё подряд: гигиенические бинты, одноразовые шприцы, ампулы в коробках, ещё какие-то медикаменты, о назначении которых имел смутное представление. Он не знал как пользоваться ими, и не имел никакого понятия как поступить в конкретном случае, сообразив, что в первую очередь нужно перебинтовать голову девушки и другие кровоточащие места, чтобы остановить текущую кровь.