Макс Фетт - Голос Музы

– Раз, – посчитал лопоухий.

– Что?

– Три попытки и тебе бьем, – пояснил одноглазый. – Верти.

Дина не радовали правила, и он выразил недовольство. Однако его нахмуренные бровки никто не заметил. Он поставил монету, и она скользнула по ступеньке.

– Два, – делился знаниями по арифметике лопоухий.

– Не считается! – вскликнул малой.

– Считается все! – сказал одноглазый серьезно, но не сдержался от смешка. – Крути, – на этот раз Дин осмелился пробубнить, но также остался не у дел. Он сверлил взглядом рубль, осторожно выставляя его на гладкой поверхности. Легонько щелкнул по его краешку ногтем указательного пальца, и он закрутился. Вяло, неспешно, как алкаш, решивший повеселить детей у подъезда. Но ожидала их идентичная судьба – оба рухнули.

– Ставь, – сказал ушастый.

– Она кхутилась! – заскандалил Дин.

– Мне ее поддевать что ли? – спросил одноглазый. – Три было. Ставь.

Желание дружить с этими ребятами куда-то резко запропастилось.

Дин жмурился, пока один из гэшников целился, а второй прижимал его кулак плотнее к ступеньке.

«Вот и все, – думал он, – сейчас мне палец отрежет. Придется ходить в перчатках, чтобы мама не узнала».

От первого удара у малого прыснули слезы. На средней костяшке осталась красная вмятина. Наступила очередь лопоухого бить. Он готовился, как хоккеист перед буллитом. Раскачивался, прицеливался, вымерял нужное расстояние, а потом засандалил так, что у Дина отнялась рука.

Несколько капель его крови навеки впитались в цемент под отлупившейся краской.

Гэшники убежали, услышав вскрик. На зов прибежала учительница Б-класса и отвела ученика в медпункт. Через пару минут малой сидел в на табуретке, стуча ногой по резиновому коврику и терпя жжение зеленки.

– Ну чего? – спрашивала медсестра с кудрями. – Какой класс?

– Четвехтый, – цедил Дин. По ощущениям ему будто не ранку обрабатывали, а пришивали палец.

– Десять лет почти, а ревешь, – медсестра уперлась в колени и поднялась. – Есть аллергия на таблетки?

– Нет, – а, может быть, и да. Откуда он вообще мог знать это? Ему десять! У этих взрослых что не вопрос, то лабиринт.

Звонок прозвенел несколько минут назад. После наложения пластыря, Дин тянул свободное время в медпункте, как только мог. Школьные приемы передавались из поколения в поколение, но редко словесно. «Веди себя тихо за ширмой, чтобы медсестра о тебе не вспомнила» или «иди очень медленно до класса», а высшим пилотажем считалось «натри градусник и прикинься больным, чтобы тебя отпустили домой, а не дали активированный уголь». В основном о них узнавали при помощи личного примера или внезапного обострения интуиции.

– Возможно, ответы предыдущих учеников витают там в виде своеобразной пыльцы, которую вдыхает молодежь и понимает, что делать.

Теорию выдал некто Марсель в квартире на третьем этаже дома напротив школы. К сожалению, его собеседник (некто Геннадий) не успел дать вразумительного ответа. На едкий дым и громкую музыку пожаловалась баба Тоня из квартиры ниже. Приехали граждане полицейские и громким стуком расстроили мыслительные волны.

Нарочно прихрамывающий Дин слонялся по коридору. То в окно смотрел – махал дворнику, то портеры разглядывал – больно интересовали его фамилии мелким шрифтом, то подслушивал, что там за директорской дверью – информирован, значит есть что рассказать на уроке.

Туфля-кроссовки переставлялись по ступеням, как мешки с бетонном, которые батя заставил таскать на даче. Лик Дина появился из-за лестницы, как лик героя древней легенды из-за холма на восходе. Вместо светила – нарисованное на стене за спиной солнышко, а дожидающейся девушкой оказалась Лаура, вышедшая из-за угла.

Увидев малого, она еле заметно задергала левой ножкой.

– Тебя за мной?

Лаура отрицательно покачала головой. Ее щечки слегка подрумянились.

– Пхогуливаешь? – обвинил малой.

«Не можешь оправдаться – найди того, кого можно обвинить», – народная мудрость.

Лаура отшагивала по чуть-чуть назад, не переставая смотреть на Дина. Откуда не возьмись между ними выскочил лыбящийся Саня. Не было того дня, когда этот мальчик не улыбался. Его родители поначалу думали, что у него неправильно сформировались мышцы лица, но врач их успокоил: «Он просто слегка глупенький».

– О! Боец! – воскликнул Саня на весь коридор и скорчил рожицу – мол провинился, но что теперь поделать?

– Сам боец, – ответил угрюмый Дин. – В класс пойдем.