Галенваров - Фиолетовые сны в шахматном порядке

– Заел шельма, загнусавил рыжий сторож, один миг за маслом туда и обратно.

Быстро убежав за двери большого серого здания санатория, на которых было написано. «Служебный! Только для сотрудников».

– Слушай, совсем страх потерял, надо его поучить уважению.

Прошипел Каланча, он, как и Влад был оскорблен до глубины души таким отношением, явно никчемной личности, которая в другое время и при других обстоятельствах, умоляла бы о пощаде.

– Я сам разберусь.

Ответил Влад, поглаживая дубинку, и озираясь по сторонам, время было жаркое, после обедни, народ разогнало солнце, все сидели у моря на пляже или в кафе. Ему вдруг захотелось проучить, как следует сторожа.

Сторож возвращался медленно, и с не охотой ему явно доставляла удовольствие эта ситуация.

Вдруг на глазах его лицо стало, меняется, выглядеть старше, покрывалось морщинами, как будто каждый шаг добавлял ему несколько лет.

Глаза мутнели, напоминая выцветшую на солнце ткань. Возможно, из— за солнечного света, который палил в лицо или от жары, от которой всего мутило, и мог быть тепловой удар.

Влад тогда не предал этому значения, хотя что то внутри него не хорошо и тревожно приговаривало, что здесь, что— то не так, и сторож на каком то доисторическом языке бормочет и походка неестественная то волочит ноги, то кажется, скользит над бетонными плитами, которые заменяли асфальт у пансионата.

Да и одежда для такой погоды странная. Пиджак, брюки, зимняя обувь. Хотя, что с его опойки взять? Наверно нашел где то на помойке. Ну а лицо или то что у них его заменяет от беспрерывного пьянство теряет половую принадлежность, и расплывается и растягиваться как резиновое. Успокаивал себя Влад.

Рыжий нес в руках баночку с маслом, подойдя к замку, густо и обильно смазал, затем покрутил, вдруг он фальшиво и как то безучастно сказал. – Вы будите сейчас, долго смеяться, он, и не заперт был, просто, когда вы дверь пихали, цепь натянули, вот он и застрял.

Открывая ворота, рыжеволосый уронил специально не аккуратно поставленную баночку с маслом на поперечную перекладину, приваренную к железным брусья ворот. Видимо для того чтобы она сразу же упала.

Так что ударившись о бетон и разбившись успела обрызгать, не успевших вовремя отскочить, стражей порядка, обновив как это принято говорить, полученную только сегодня форму.

Влад, наконец, попав за ворота и быстро оглядевшись по сторонам, опасаясь свидетелей, со всей силы врезал сторожу под дых.

Не в состоянии остановиться наносил серию беспощадных и даже возможно смертельных для слабого или больного человека ударов, бил жестоко, точно на поражения словно машина запрограммированная на уничтожение цели.

Он и сам не понял как это произошло словно сорвалась от напряжения пружина долго дремавшая до сих пор, все было в этом едином порыве и не удовлетворение от личной жизни и усталость и злость от монотонного рабства бесконечной работы, унижения вышестоящих, страх потерять место, интриги, бесконечная погоня за грошами, чтобы набить покрепче свое пузо, выделиться.

Стать если не лучше то и не хуже других, а если так зачем терпеть?

Зачем ждать, пресловутого конца, который у всех будет один?

Вот и конец, забить насмерть как собаку это покалеченное жизнью создание такое же как и Влад сделав ему и себе тем самым одолжение, у них и разница только в знаках отличия которые нанесены у пройдохи на теле, а у Влада на плечах форменной одежды, преспокойно отбыть в места не столь отдаленные коротать свой век.

Нет, есть разница я закон! Я власть! Встряхнула, новая мысль Влада кипела и жгла мозг своим безумием играющего роль палача, младшего сержанта, штатного сотрудника Внутренних дел Влада Логинова находящегося при исполнении своих служебных обязанностей.

Или как обычно говорят в попытке оправдать дикое злодейство, в результате гнева, наступило состояние аффекта.

Влад с озверением бил сторожа, нанося удары дубинкой и даже ногой Приговаривая при этом:

– Знай место! Знай место!

– Куда-с подать? Может в почку?

Вертелся услужливый сторож, подставляя места, которые сам называл, стараясь не увернуться, а нарочно подставляя свое тело под удары, словно испытывал от происходящего не с чем несравнимое удовольствие.

По печени бейте по печени, рекомендовал он, сетуя, что уже давно ее пропил.

Да и по голове, совсем дурнеть стала, не жаль. Хмыкал он раззадоривая и без того обезумевшего от злости служителя Фемиды.