Елена Мельникова - Ямово и его легенды. Повести и рассказы

Как-то раз, засидевшись с Анной у деда Кузьмы, мы страшно испугались, услыхав совсем близко, почти под окнами, волчий вой.

– Опять Ванюшка затосковал, – пробормотал дед Кузьма. – Мается, сердечный. Душа его покоя никак не найдет. Хоть и в волчьей шкуре, а видать, память-то не сотрешь так просто, к дому-то родному тянет.

Мы с Анной переглянулись: никак, заговариваться начал наш любимый дедушка?

А он поведал нам удивительную историю…

Жил в селе обычный парень, Ванюшка. Немногословный, немного замкнутый, а в остальном – такой же, как и его ровесники. Отслужив в армии, он стал работать на лесозаготовках. Там-то с ним однажды и случилась трагедия: сосна на него повалилась. От удара по голове Ванюшка потерял сознание и пришел в себя лишь через несколько дней. В больницу парень не поехал: голова хоть и болела, но не настолько сильно, чтобы бить тревогу. Лишний раз пропускать работу он не хотел – трудолюбивый был парень. Перебинтовал голову и снова – в лес.

Мужики рассказывали, он вернулся тем же Ванюшкой, так же усердно работал, так же молчал и улыбался, когда спрашивали: «Женишься-то ты когда, малец?», так же делился своими мечтами, мол, купить бы старикам телевизор, да еще в институт бы пойти учиться… И не сразу стали замечать, что с Ванюшкой происходит что-то странное. Стал он издали чуять всякую живность: слышал, как бежит заяц, как колышет ветки белка, и даже волка чувствовал за версту. Как-то раз в обеденный перерыв он вернулся из чащи с зайцем, причем нес его в зубах. Лесорубы только посмеялись: они восприняли это как шутку. А потом задумались: как же Ванюшка поймал косого голыми руками?

После того случая все тайное, скрытое, волчье, жившее в его одинокой душе, стало прорываться наружу. Видать, сладким и пьянящим оказался для парня вкус крови. Он мог, оставив работу, углубиться в лес и бродить, охотиться на мелких животных. Потому и работу он вскорости потерял. Мужики его побаивались: молчит, принюхивается, а что у него на уме?

Особенно мучился Ванюшка по ночам. Выбегал во двор, задирал голову, ловил воздух ноздрями и ртом, плакал и скулил. Родители выбегали, ловили его, уводили обратно в дом. Он ничего не помнил наутро, молча лежал на кровати и на разговоры никак не реагировал.

Когда в очередной раз, ночью, подкрались волки к селу, Ванюшка полураздетый выбежал на улицу и… исчез. Поняли его старики, что примкнул он к волчьей стае. Искали его долго, обшарили все окрестности, – и нашли. Он был с волками, бегал на четвереньках, но людей чурался и на все уговоры вернуться только скалился и лаял. Сделал он свой выбор, и, видать, было ему хорошо в его новой семье. После этого еще не раз видели его – и всегда с волками. Иногда он приближался к селу, бродил поодаль, даже как-то раз прокрался в огород к родителям, но поймать его так и не удалось. Он наверняка забыл, что жил когда-то в человеческом обличье, слишком уж быстро изменился он душой своей, но в отдаленных уголках его памяти еще хранились образы дома, стареньких отца и матери, теплой постели, запаха свежего молока. Старики с тех пор каждый вечер оставляли в огороде миску с едой – но Ванюшка больше не возвращался. Правда, по ночам, когда волчьи стаи бродили возле села, еще можно было услышать странный, визгливый, похожий на плач ребенка, вой.

– Зверем оборотился наш Ванюшка, теперь его и не узнать, – подытожил дед Кузьма. – Случается такое в жизни, детки, только очень редко, и не любят об этом рассказывать. Может, та сосна, что на голову ему упала, что-то в мозгу его повернула… А домик его вооон за той чащицей. Теперь там никто не живет. Старики его умерли рано. Все ждали, что он вернется, уговаривали, помню, мужиков не стрелять по волкам – боялись, что убьют их сыночка-волка. Их уж нет, а Ванюшка до сих пор возвращается к жилью. Слышите, это он воет…

Нам с Анной было не по себе. Среди волчьих голосов, что раздавались совсем близко, один и правда напоминал больше детский плач, перемежаемый всхлипываниями, чем звериный вой.

– Что ж ты, дедушка, говоришь, что Ванюшка под окнами воет? – тихо спросила Анна. – Он уж умер, наверное.

– Может, и умер… – задумчиво подтвердил Кузьма. – Только каждая душа, хоть человека, хоть зверя, когда-нибудь на родину свою возвращается. В лес, в родную нору или гнездо… В дом, где тебя любили…

Рассказанная Кузьмой история не давала нам покоя. Следующим вечером я и Анна решили навестить домик Ванюшки. Он стоял особняком, на окраине Ямово, и достаточно было лишь одного беглого взгляда, чтобы убедиться, что он давно нежилой. Дом обветшал и покосился, из огромных сугробов торчала только почерневшая крыша; заборчик вокруг него обвалился, а калитка рухнула. Чтобы попасть вовнутрь, нам пришлось пробираться по пояс в снегу. Шедшая впереди меня Анна тихо вскрикнула: возле самых дверей четко отпечатались следы крупного волка. Неужели дед Кузьма был прав, и бедный Ванюшка до сих пор блуждал возле прежнего своего обиталища?