Юлиана Аверкиева - Мозаика чувств

Вера смотрит на Марину: все еще тревожное лицо, но осанка, вид, праведная речь – всем хороша. Дома ее ждет муж, шарпей Тошик и три сына – враз приехали из разных городов, погостить с недельку. И чего, спрашивается, Марина – красивая еще, темноволосая женщина с миндалевидными глазами – тратит время на нее, на Веру? Ей бы мужа обхаживать, сыновей кормить… А она – тут, нянчится с ней.

Впрочем, шефство над Верой Марина добровольно взяла лет двадцать тому назад – и ни разу до этого момента не выказала усталости, гнева или слишком явного неодобрения: поведением подруги, ее мыслями и образом жизни. Марина просто появилась когда-то – в качестве жены одного из сослуживцев Федора – улыбнулась Вере и осталась рядом. Был в ее жизни развод, случился новый брак, появились дети – а про Веру она все-таки не забывала. И когда Федора не стало, она, зная о финансовых трудностях подруги, предложила помощь – свою и нынешнего мужа Саши. Вера отказалась, заявила: сама разберусь. Но все оказалось труднее, чем она предполагала. В жизни не нашлось столько любви, как думала Вера, живя с Федором.

– Работа? Какая работа? – Вера озадаченно смотрит на Марину.

Женщина раскрывает глаза от удивления и щелкает пальцами:

– Прием, ты меня слышишь вообще?

Вера елозит на диване, откидывает одеяло, садится – с идеально ровной спиной, как истукан. Оглядывается по сторонам и вдруг деловито и необычайно холодно замечает:

– А я всегда знала, что Саша твой – не прочь сходить в левом направлении.

Марина издает какой-то булькающий звук, поперхивается и – уходит на кухню за стаканом воды. Вернувшись на ватных ногах, она видит Веру, спешно собирающуюся на улицу.

– Повтори, что ты сейчас сказала. Вера!

Марина вцепляется в плечо Верочки, пытаясь остановить: та уже стоит у двери в зимней куртке и наматывает легкий платок на голову.

– А ты что, не слышала? – с небывалыми для себя ехидными нотками в голосе интересуется Вера. И резко щелкает пальцами у Марининого носа – как будто искру высекает огнивом. Марина отшатывается. Хлопает входная дверь. Женщина подходит к телефону и полусомнамбулически начинает набирать знакомый номер.

************************************************************************

«Ты – генерал, Федор, как есть генерал! Ты…

– генерал! – заканчивает вслух Вера. – Я – генерал!

Женщина уверенно шагает по известному маршруту, поминутно повторяя одну и ту же фразу. Зимняя куртка ей не мешает, равно как и нелепо замотанный на голове платок. Мешает хруст – где-то в районе солнечного сплетения. Вера кидает на свою грудь тревожные взгляды, но хруст – не утихает, стоит в ушах.

Она долго была Верой неправильной, очень долго. Не знала, что генерал!

Хр-хр-хр….

Сейчас и дело решить можно, с тем начальником-медведем.

Хр-хр-хр…

************************************************************************

– Дашенька, алло! Да, здравствуй, дорогая… С мамой… Я как раз по поводу твоей мамы звоню. Как тебе сказать… Даш, кажется, от расстройства у нее помутилось в голове. Нет, я не шучу! Как можно такими вещами?.. Ты приезжай, постарайся. Может, мне вообще все это кажется… Я еще Саше своему скажу сейчас. Вместе что-нибудь придумаем. Нельзя же так ее оставлять! Все, Дашенька, дорогая, я тебя жду. До встречи!

Марина кладет трубку и прикусывает нижнюю губу. Опомнившись, она, не закрывая дверей квартиры, идет к себе – говорить с мужем о своей бедной, несчастной Верочке. И что теперь будет?

************************************************************************

Вера проходит мимо секретаря – тот даже возмущенно вскрикнуть не успевает, его голос остается по другую сторону кабинета Иннокентия Степановича.

Женщина тяжело дышит, срывает с головы платок. Иннокентий Степанович поднимает взгляд от бумаг, и лицо его вытягивается от удивления. Когда он понимает, что уже видел эту женщину, к удивлению добавляются раздражение и даже брезгливость.

– Кажется, вам прошлого раза не хватило? Все, что мог сказать, я вам уже сказал, так что всего доброго!

– Вы! В-в-в-вы… – Вера внезапно начинает заикаться, хватается за грудь: хруст нестерпимый, будто ребра внутри превращаются в крошево. – Это все вы! Из-за вас он умер!

Глаза Иннокентия Степановича – голубые, как у Веры Богомоловны, только мутные, холодные – расширяются:

– Милочка, вы в своем уме?.. Хотя погодите… – он окидывает стоящую перед ним женщину оценивающим взглядом. – Вы и вправду сошли с ума. Господи святый! – восклицает начальник. Обращение к высшим силам скорее звучит, как чертыхание. – Сумасшедших мне еще не хватало! Арсений, забери отсюда эту полоумную! – начальник начинает нервничать.