Дунькин Мах Клауд - Огненная Библия. Горец, или Записки Чокнутого

Вчера Ныхас Постановил:

– Аланов, Уходящих за Большой Кавказский Хребет, называть впредь Кударцами! 7 7 По-русски Куда-Рцы!

– Аланов, в Приграничных с Правоверными районами Иристона называть Впредь Дигорцами! 8 8 По русско-гречески Ди-Горцами. Все-таки Политики, ученые, Философы, ну – и Ловчил хватает

– Аланов, Остающихся в Иристоне, хотя и в Горах, (Родных Горах), называть впредь Иронцами (по Происхождению – Ир-Онцы)! Вот и Весь Раскол. В случае чего, конечно, Станут Рядом. Но На Это понадобится Время. Это не ТО, когда были Рядом. И назывались одинаково – Аланы, Предки Нартов.

Шатана ласково поглаживает спину Урызмагу.

Все образуется. На Расстоянии будем Роднее. Глупая Женщина. Моя Женщина. Скупая улыбка тронула губы Урызмага. Уастырджи Убережет Своих Детей! Лучшего быка в Его Честь зарежем и поднимем Рог с аракой в Его Святилище за Здравие! Не пропадет Твое имя в Веках! Аме – Хсау!

В день его Рождения на Небе зажглась Новая Звезда. Горец тогда не знал, что это – его Звезда. Ни Её названия, ни Где Она находится.

Он просто Родился. Через некоторое Время, хлопая ресничками и широко раскрыв карие глазки, уже мог с удивлением рассматривать окружавший его чудный Мир. И Родные Лица. Бабушка, Мама, Папа, Дяди, Тети, Родственники.

Это чуть позже он замучит их своими Почемучками. Бабушка (Светлая ей Память) улыбалась: «Такого Любознательного у нас еще не было!».

Потом пришла Беда (по малолетству – ему еще не было и года, – знает только по скупым рассказам Взрослых). Отца посадили. 25 лет усиленного режима. Отец всегда по Жизни Был (Светлая Память) Мужчиной! Горцу потом рассказали, как на Суд приходили старушки, которым Отец отпускал в долг продукты (тяжелое время было, послевоенное, Голодное. А Отец работал продавцом в сельском магазине) и предлагали забрать их долги: кто яйцами, кто курицу нес, одна даже Козу привела – хотя та кормила молоком Всех её Внуков! А Отец сгорал от стыда. Не за них! За судей! И растраты – то – целых полторы тысячи рублей! (после денежной реформы 1961 года – 150 рублей!! Да и растрата ли это – бабушки на суде больше насчитали – это Отец на свою зарплату им отпускал!).

Закон суров. Но он – Закон. 25 лет. не помнит Горец, как Мать, запеленав его, ходила с ним к Отцу в Тюрьму, пока шел суд. А потом – Его на Север, Мать с малышом – за Ним, на Север.

А Какой Джигит Был Отец! Первый Парень на Селе! Из Его Троицы лучших Друзей один, впоследствии, стал Министром Торговли Республики. Другой – Президентом Республики. А Отец среди них всегда был Первым! Каждому – своё!

Мама. Врач от Бога. Земский Врач. Она лечила всего Человека (а не частями – как сейчас Принято, Только Правильно ли это?!). И, в Первую очередь, начинала лечить Душу! И помогало! Всю Её оставшуюся Жизнь (Светлая Ей Память) ездили к Ней лечиться Люди со всех сёл, хотя Она давно переехала в город. И работала в городской Больнице. Она и на Севере работала Врачом. И лечила Всех.

Потом, когда Горец подрос, Она отвезла его к Бабушке. Сама вернулась к Отцу. Потому что Любила Его. И Он Любил Её.

Бабушка, Дяди, Тети, Родственники заменили Горцу Родителей (хоть и Родные, но разве Может кто Заменить Родителей?!). Они в нем души не чаяли. А Горец рос озорным и веселым – весь в Отца. И любознательным. Иногда, в редкие приезды, Мать возила его к Отцу. Тяжко Отцу было Там. Но и виду не показывал. Такой же Шутник и Балагур. Только седина пробила виски, да морщины появились, да взгляд иногда погрустней.

Скучает он без Детей (К Тому Времени у Горца уже был Братик – на Севере родился. Северянин!). Широк костью, сажень в плечах – хоть и полтора года ему. Всю «добавку» в детском садике доедает (еще и у нерасторопных соседей по столу «прихватывает». Но зря не обижает. Наоборот, Проказникам раз в лоб даст – тише воды в садике). Тоже весь в Отца. (Это у Горца кость по тоньше, поинтеллигентней – Мамина Порода). А Характером Оба – в Отца. Потом уже и брат «переехал» к Бабушке в село (Хорошо иметь домик в деревне!).

Так и росли. В меру озорничали. Среди ребят на улице были не последними. Старший никому младшего в Обиду не Давал. Да и тот не пальцем деланый. Чуть подрос – Любому Мог нос Утереть. Только Старший немного с Придурью. Все книжки в сельских библиотеках перечитал, в книжных магазинах сидит – книжки читает (покупать то не на что). Но, в остальном, все в порядке.

Побегать, попрыгать, побороться – равных нет. В альчики с ним играть – бесполезно: с десяти шагов попадает. Рыбак – заядлый. Вот охотиться – не любит, хотя и стреляет на первый разряд. Не нравится ему убивать. На свою кровь смотрит спокойно. От чужой – в обморок падает (Падал! Теперь уже – Нет!).