Дмитрий Щербаков - Моя жизнь на ферме эхкиля

очень страшно, от страха появилась слабость в ногах

и задрожал голос, но тут я вспомнил отца и его слова:

быки чувствуют страх и немощь, нужно действовать

уверенно и жестко, а иначе бык возьмет верх.

Я собрался с духом – отступать нельзя, один

лишь шаг назад, и бык бросится на меня. Я спрятал

свой страх глубоко внутри и шаг за шагом стал на-

ступать на быка, еще более копируя отца. Я громко

кричал, бык в ответ рычал, напряжение росло, а я все

продолжал наступать. В это время все коровы и быки

замерли и внимательно наблюдали за нашим проти-

– 6 —

востоянием, ведь мы боролись за лидерство в стаде.

Я медленно шел вперед, крича все громче, а в голо-

ве взрывались мысли типа боже сохрани, боже спаси

и сохрани, я один на один с озверевшим быком. Еще

шаг, и бык замотал головой, посмотрел на меня, раз-

вернулся и ушел. Я гордо крикнул ему вслед: «Вот-вот,

пошел отсюда!» С тех пор бык слушал меня так же, как

и отца, и одного моего слова хватало, чтоб он уходил

либо вставал на свое место в стойле.

3

Когда я был маленький, я ужасно не любил хо-

дить в садик и каждый день рвался на ферму к отцу. А

когда меня оставляли дома, я был очень зол на всех, я

ненавидел нашу городскую квартиру до самой глуби-

ны души. Возможно, это было связано с тем, что мама

в те времена много болела. Однажды ей стало очень

плохо, она прилегла, а мне через какое-то время стало

голодно, и я подошел к маме спросить, что пригото-

вить, ведь я уже умел варить макароны и жарить яич-

ницу. Но мама не отзывалась. Я испугался и побежал

к соседке. Она работала в аптеке, но для всего дома

была как врач.

Тетя Таня пришла, посмотрела и вызвала ско-

рую. Скорая приехала и увезла маму в больницу, а я

остался один дома. Я закрыл дверь, свернулся клубом

на коврике в прихожей и стал ждать отца с фермы. На

ферме царил настоящий рай, там некому было за мной

смотреть, и я был предоставлен сам себе. Я любил бе-

гать под коровами от стены до стены, уворачиваясь

от их копыт. Когда отец замечал это, он хватал меня

– 7 —

за ухо, отвешивал подзатыльник и строго предупре-

ждал, чтоб я больше этого не делал. Но меня хватало

буквально до следующего дня.

Еще одно мое любимое занятие – это кататься

на телятах. Получив оплеуху от отца, я бежал к клет-

ке с телятами, перемахивал через доски, огоражива-

ющие клетку, и залезал на какого-либо теленка. Я был

маленький, и телята меня легко скидывали с себя, я

снова забирался и снова падал. Телят в закутке было

много, они бегали по клетке, топтались по мне нога-

ми, но это было очень весело.

Когда отец проходил мимо, он вытаскивал меня

за ухо из клетки, опять давал оплеуху, отправлял от-

мываться от навоза, потом вручал метелку и застав-

лял подметать проходы. Но через полчаса мне надое-

дало это занятие, и я придумывал новое.

От одной стены фермы до другой тянулась ме-

таллическая труба с крюками, за которые пристеги-

вались коровы, а сверху было бревно под стропила.

Я забирался на трубу, руками держался за бревно и

ходил от края до края. Коровы постоянно пытались

зацепить меня рогами и сбросить, но я уворачивался

и отбивался от них.

Вот однажды, проведя замечательный день на

ферме, я услышал зов отца: «Димка! Сергей уезжает,

мама уже в машине, садись и езжай домой». Я слез-

но молил, что хочу остаться с отцом на ночь, ведь я

ни разу не ночевал на ферме. Отец спросил, есть ли у

меня ингалятор, я сказал, что есть. Отец согласился,

мама уехала, и я вернулся к игре. Уже к ночи отец на-

– 8 —

шел меня спящим в стойле, я лежал рядом со спящей

коровой, а она облокотила на меня свою голову как

теплое одеяло. Батя разбудил меня, отправил мыться

и спать.

В бытовке стоял диван, старая кровать, шкаф,

стол и плита для готовки. Воздух был тяжелый и мне

стало трудно дышать. Всю ночь я плохо спал, и с каж-

дым вдохом раздавался свист. Под утро свист стал

еще громче, а дыхание все труднее. Отец уже готовил

завтрак и напомнил об ингаляторе. Я встал, подошел

к куртке, но ингалятора там не было – я забыл его

у мамы в сумке. Отец отправился доить, а я остался

сидеть на диване, пил чай и ел булку. К концу дойки

дышать стало совсем трудно, я старался делать боль-

шой вдох, но воздух в легкие не поступал, и мне ста-

новилось все хуже и хуже.

Когда отец увидел мое состояние, он очень рас-