Вилен Визильтер - Свет во тьме

СВЕТЛАНА. Ну вот и закончилась наша малая кругосветка. Вот моя деревня, вот мой дом родной.

КРИС. Как, уже?!

СВЕТЛАНА. Уже.

КРИС. А может, выпьем по чашечке кофе?

СВЕТЛАНА. Где?

КРИС. В каком-нибудь кафе.

СВЕТЛАНА. Ха! Насмешил. Ты посмотри, который час.

КРИС. Счастливые часов не наблюдают.

СВЕТЛАНА. Опять Грибоедов. Вы просто насыщены русской поэзией. Это только в России может быть. Непостижимая страна. Счастливые, милок, часов, может быть, и не наблюдают. А вот общепит работает по часам.

КРИС. А что такое общепит?

СВЕТЛАНА. (Машет рукой.) Ещё узнаешь. У нас в это совсем не детское время пьют разве что в подворотнях, и то не кофе, а бормотуху.

КРИС. А что такое бормотуха?

СВЕТЛАНА. Не слишком ли ты много вопросов задаёшь, мил-человек? Меньше знаешь – лучше спишь. Понял?

КРИС. Не понял.

СВЕТЛАНА. Мне пора. Понял?

КРИС. Понял… А мы ещё встретимся?

СВЕТЛАНА. Встретимся.

КРИС. Когда?

СВЕТЛАНА. Не знаю… Может быть, на той неделе. Там же, в Большом зале. На Первом фортепьянном концерте Чайковского.

КРИС. Но это же целая вечность!..

СВЕТЛАНА. Американцы все такие нетерпеливые?

КРИС. Нет. Но неужели ты не понимаешь, что это очень долго? Это целая вечность.

СВЕТЛАНА. Повторяешь как попугай: вечность, вечность… (Смотрит на полное отчаяния лицо Криса.) Ну что же мне с тобой делать? А-а-а! Слу-ушай. У нас завтра репетиция в студенческом театре, в шесть вечера. Это рядом с консерваторией. На той же стороне улицы. Иди в сторону Моховой. Прямо на двери надпись «Студенческий театр». Ставим Шекспира, «Ромео и Джульетту». Пока, Ромео…

Студенческий театр. Репетиция трагедии «Ромео и Джульетта».

Крис взбегает по лестнице и подбегает к двери с надписью «Актовый зал», протягивает руку, но в этот миг дверь с треском распахивается и отбрасывает его в сторону. Над ним пролетает некое человеческое тело, а его самого кто-то хватает за грудки и втягивает в зал. Странный тип: на взъерошенной голове каким-то чудом сидит бандана, на шее – шарф типа спартаковских или зенитовских с надписью «Монтекки».

ТИП. Ты за кого: Монтекки или Капулетти?

КРИС. Я ни за кого.

ТИП. Кто не с нами, тот против нас, понял? Защищайся, тайный агент Капулетти.

В это время кто-то с воплем «Бей Монтекки!» нахлобучивает на голову странному типу бельевую корзину. Крис проползает между ними. Оглядывается. В зале творится что-то невообразимое, как во время потасовок фанатов «Спартака» и ЦСК. Кто-то сражается ножками от стульев. В центре зала – куча-мала, как в американском футболе, кто-то на канате, как Тарзан на лиане, вылетает со сцены в зал и приземляется на эту кучу-малу. По обе стороны потасовок стоят крепкие парни в шарфах «Монтекки» и «Капулетти» с рупорами, очень похожими на прямоугольные жерла уличных репродукторов, и орут речёвки.

В самый разгар потасовки раздаётся пронзительный разбойничий свист. На сцене – режиссёр.

РЕЖИССЁР. А ну, фильтруй базар!

Немая сцена. Как будто все остолбенели от свиста.

РЕЖИССЁР. Посмотрите на себя. Какие вы Монтекки и Капулетти?! Вы – арбатская шпана. Это же два аристократических семейства. И вражда у них аристократическая. Да будет вам известно, что во времена Шекспира всё решали шпага и рапира. Подайте мне шпаги.

Из-за кулис ему бросают одну шпагу, затем – вторую. Он их ловко ловит.

РЕЖИССЁР. Я вам сейчас продемонстрирую, как это делается. (Делает выпад.) Кто готов со мной сразиться?

Делает ещё один выпад в сторону довольно крепкого и крупного парня.

РЕЖИССЁР. Ты?

ПАРЕНЬ. Не… Я больше доверяю кулаку пролетарьята, чем шпаге аристократа.

РЕЖИССЁР. Так. Значит, нет желающих.

СВЕТЛАНА КОРОЛЁВА. (Взъерошенная, как воробей, с синяком под глазом, выходит из толпы.) Почему же, есть желающие.

РЕЖИССЁР (В комическом ужасе.) О господи, Джульетта!.. Ты ли это?! Ты, скорей, похожа на Гавроша, чем на невинную прелесть утренней зари. Это кто же тебе такой фонарь засветил?

СВЕТЛАНА. Да вот, один нехороший Монтекки попытался как-то нехорошо отозваться о Капулетти. Пришлось встать на защиту чести и достоинства семьи.