Наталия Миронина: Босиком по краю моря

– Как видишь, Андрюша, – рассмеялась Женя и добавила, обращаясь к Вадиму Леонидовичу: – знакомьтесь, Андрей Корольков, мой друг.

– Очень приятно. Вадим Леонидович. Но мы, кажется, встречались? – наклонил голову Суржиков.

Корольков молча посмотрел на него, Пчелинцева чуть было не хихикнула вслух. Ситуация все больше походила на водевиль. И точно так же, как несколько минут назад спешно удалились родители, теперь засобирался Суржиков.

– Евгения Ильинична, если будут какие-то проблемы, пожалуйста, сразу связывайтесь со мной. С нами… – Вадим Леонидович поперхнулся, – с кафедрой. Вам любой поможет!

– Конечно, обязательно свяжусь. Если что… – заверила его Женя.

Когда Суржиков удалился, Корольков буркнул:

– Вот я всегда говорил, что у нас на факультете клоуны преподают!

– Брось! Суржиков самый классный преподаватель в универе. Да и известен он не только у нас. Вон, его в Канаду приглашали читать лекции.

– Что ж не поехал?

– Ну, откуда я знаю, – пожала плечами Женя.

– То-то и оно… – Корольков мрачно посмотрел на Женю. – Все-таки едешь!

– Андрюша, я даже сердиться не могу на тебя, хотя несколько дней назад ты вел себя безобразно.

– Сама виновата…

– Опять? Опять ты начинаешь ругаться! – рассмеялась Пчелинцева. Она уже не боялась разрыва. Уже все они выяснили, а ее отъезд станет естественным концом их непростых отношений.

– Ладно, вот тебе на дорогу. – Корольков протянул маленький сверток.

– Что это?

– Как что? Сушеные фрукты, немного цукатов и орешки. В поезде чтобы не очень скучала.

– Спасибо, я действительно это очень люблю!

– Я это помню. – Корольков чмокнул ее в лоб, развернулся и тут же исчез в толпе провожающих.

«Интересно, с чего это они сюда сегодня явились? И Суржиков, и Корольков», – подумала Женя, но тут объявили, что до отхода поезда осталось пять минут, и Женя вошла в вагон.

Женя вздохнула с облегчением, когда поезд отошел от перрона. Ее отъезд оказался каким-то беспокойным и хлопотным. Одно дело успокаивать родителей, другое – неожиданных провожающих. Ни Суржикова, ни Королькова она не ожидала здесь увидеть. «Ну, Суржиков понятно, у него там знакомые, боится подвести их. Наверное, хотел еще наставления какие-то дать… Но родители были… А потом и Корольков заявился. Этому-то что надо… Господи, быстрей бы уже уехать!» – думала Женя.

А ее соседи по купе уже разместили свой багаж и разбрелись кто куда – в вагон-ресторан, в душ, просто постоять у окна в качающемся вагоне. И теперь, оставшись одна в купе, Женя поняла, что уехала из дома надолго. И это «уехала из дома» означало многое – и родителей, и дом, обычную панельную двенадцатиэтажку, и подруг, и буйного Королькова, и работу, где все с недоумением встретили ее решение. Женя только сейчас поняла, что жизнь может быть очень подвижной, несмотря на кажущуюся устойчивость и прочность. Она не почувствовала страха, было только немного жаль родителей и подумалось о Суржикове, о том, что он человек деликатный и очень внимательный. Собственно, этими мыслями она попрощалась с Москвой.

Попутчики ей попались спокойные – две пенсионерки, ехавшие по собесовским путевкам на море, и средних лет господин, у которого, по его словам, была «пара пустячных дел» в Дивноморске. Пенсионерки с расспросами не приставали, тихо обсуждали кого-то из знакомых, а господин решил завести беседу с Женей.

– В отпуск? – вежливо осведомился он.

– Наоборот, на работу.

– Ах, в Москве в отпуске были?

– Нет, я сама из Москвы, а работать буду в Дивноморске, – решила подробно объяснить ситуацию Женя.

– Господи, а так бывает? Что там может делать москвичка?! Понимаете, это же глубокая провинция, даром что исторические корни у нее немецкие. Так и при немцах это была сельскохозяйственная глубинка. Мясо, молоко и все такое… Ну, рыбу ловили – море.

– И что? – удивилась Женя. Вернее, она поняла, что имел в виду попутчик, но ей хотелось, чтобы тот прямо высказал свое отношение к такому решению.

– Позвольте, а что, там работы нет? Или работать там не надо? Или люди, которые живут в этом городе, не заслуживают качественной жизни?

– Ну, что вы с такой демагогией… Все мы знаем, что у нас можно жить только в столичных городах. А в остальных местах…

– А что в остальных местах?

– Проездом, только проездом, – хохотнул господин.

Женя посмотрела на него и спросила:

– А вы сами-то откуда едете?

– Из Москвы, – все так же весело отозвался попутчик, – но из этого Дивноморска сбежал десять лет назад. Как тухло стало, так я и понял, что ехать надо. И вот теперь я в Москве, а туда так, редким случаем, что-то порешать.