Олег Аникиенко - Час ИКС и другие истории Усть-Сыровска. Повесть, рассказы, посты

К православному Рождеству, нынче модному празднику, а заодно к юбилею Российской Федерации, в музее Усть-Сыровска открывали художественную выставку. Мудрить с анонсом не стали, заготовив плакаты с большой надписью «Нам 30 лет!» На них, под трехцветными буквами, проступали контуры Кремля, танки с самолетами, а также березки с крестами и куполами. Внизу, серой полоской, изображался народ в массе, – без лиц, с мутными кляксами – головами.

Строить выставку руководство решило из творений певцов родного края. Им отдали узкий зал, убрав с подставок колбы с земноводными. В фойе разместили местных городских художников. А в большой выставочный зал пригласили московского портретиста – миллионера. При своей ученой деятельности, музей, по новым законам, обязан был зарабатывать. И на модного художника цену на билеты повысили.

Развешивать картины и фотографии позвали Глеба Ивановича, пожилого хранителя музея и молодого грузчика по прозвищу Вольтер. Оба подрабатывали оформительством, а хранитель еще трудился слесарем, ремонтируя музейные унитазы.

Работали несколько дней. Развеска процесс невеселый. Залы высокие, стремянки качаются, а узелки на веревках не должны быть заметны. И, главное, постоянные переделки. Музейный художник укажет так, завотделом – этак, а у замдиректора свое видение. К вечеру ноги дрожат, под глазами – круги, как тут не выпить!

Привезли и ящики с картинами московской знаменитости. Агент художника суетится, расставил полотна у стены, как требует концепция, заказал нужную высоту… Глеб Иванович обошел зал, разглядывая картины. Такого видеть не доводилось. Портреты большие, техника искусная, но – кто здесь, на картинах? Известные политики, бизнесмены, поп – идолы… Льстивая мазня. И все, как будто, из средневековья.

Правитель государства – в костюме короля на троне, министры – в шубах баронов, патриарх и шоу-крикуны в доспехах с пушистыми прибамбасами. Смотреть противно…

И еще эти кошки и псы. На больших картинах царили существа – уроды: до шеи они были людьми, а выше – морды животных. Женщины, как полагается, с кошачьими ушками, а мужики – овчары, бульдоги… И все так тщательно выписано, волосок к волоску.

Глеб Иванович, скрипя сердцем, развесил вождей правительства, а к барбосам так и не притронулся, – отвратно. Его напарник Вольтер, тощий «эзотерик», как он себя называл, развесил остальной зверинец.

– Мне пофиг, Иваныч! Смотри, чтоб ровно было. Рамы дорогие…

– Ты из другой земли. А я – прежний, внутри имею…

– И что? Смотреть не будут? Валом пойдут… Даже купят за 50 тысяч…

– То и оно… – мрачно сказал старый хранитель и ушел в зал местных художников. Там хотя бы речные пейзажи и городские дворы угадывались.

Здесь ему вызвался помогать молодой художник Веня, спортивного вида, с бородкой и приветливым взглядом. Он быстро освоил задачу и вязал петли быстрей, чем опытный Глеб Иванович.

Они разговорились. Оказалось, работы Вени тоже прошли отбор. Вот только место для них подобрали неважное, у двери туалета. На трех небольших акварелях художника боролись отчаяние суицидника и желание выстоять, жить. Серо-коричневая гамма, вороны на дереве без листьев, а выступающий острый сук приглашал к самоубийству. И заходящее солнце за горизонт пустыря…

– Твои картинки? – удивился Глеб Иванович. – Тоска! Похоже на психа. Ты ж – веселый…

– Это ранняя… депрессуха, – пояснил Веня. – Я тогда закончил колледж. Жил впроголодь. Работал в школе… А хотелось денег, квартиру, семью… И – творить. Словом, конфликт мечтаний и возможностей…

– Выходит, выкарабкался?

– Трудно не потерять веру… Справился. Помогли природа, спорт… Появились и другие пейзажи… светлые. Но хочу попрощаться с собой бывшим. Сейчас на трех работах. Пишу на дежурстве…

– Не обидно у туалета?

– Чего уж…. Тут старики выставляются впервые… Успею.

– Мужик! Держи кардан…

Во время развески молодой художник рассказывал о своих планах. Он хотел писать лица людей и смотрел на Глеба Ивановича, как на модель для портрета. Лик музейного слесаря привлекал его выражением народа в эпоху олигархов и торжества потребительства…

На открытие выставки Веня не пришел, отсыпался после смены. В малом зале теснились художники, скрывая на лицах свое счастье воодушевления. Они благодарили устроителей, досталось похвал и развесчикам картин. Как водится, появились выпившие. Но по совету Глеба Ивановича из зала заранее убрали стекло, а на окна мастер навесил деревянные решетки. От большого зала отгородились высокими шторами и посадили в проход кассиршу.