Кирилл Шакиров - Сколько стоит волшебство?

– Постой, я тебя узнал, ты конь из царской конюшни. Ты – Шустрый – один из коней, которых привел этот выскочка Ванька-дурак. – Дьяк скорчил ядовитую мину.

Выскочка конюх ему не понравился с первого взгляда. А несколько дней назад, как-то ночью, Афоня обнаружил, что Ванины кони из конюшни пропали. Он хотел разбудить стражу и арестовать Ваньку за кражу, однако под утро выяснилось, что кони мирно стоят на своих местах. Это зародило в его злодейской душе страшные подозрения. И дьяк решил наблюдать за царскими конюшнями. Но никаких результатов это ему не принесло.

– Зови меня Гораций, – сказал конь, – в душе я философ.

– Гора… чего? – дьяка начало одолевать сомнения, стоит ли слушать парнокопытное создание, которое мнит себя философом. – Послушай, кто ты такой, откуда ты взялся? Как влез в окно?

Конь выдержал паузу.

– Хочешь насолить Ваньке-конюху? – спросил он прямо.

Дьяк подпрыгнул на месте.

– Спрашиваешь, конечно, он как бельмо на глазу! А тебе это зачем? Сено, что ли не поделили?

Гораций раздул ноздри.

– Хуже. Он нас хитростью поймал. Лишил магических способностей и заставил работать на конюшне.

– Кем? – поинтересовался Афоня.

– Как кем? Лошадью!

– Но ты и так лошадь.

– Нет.

– Да-а?! – протянул дьяк и выпучил глаза, словно хотел рассмотреть в коне еще кого-то или чего-то.

Афоня понизил голос до заговорщицкого шепота.

– А кто ты?

– Я философ! – с достоинством ответил конь.

Дьяк хмыкнул. Он помнил, что его учитель в семинарии Альфонсий Немец – известный бабник и выпивоха – частенько любил говорить, что он философ и его никто не понимает. Говорил он это в тех особых случаях, когда руководству семинарии удавалось уличить учителя в пьянстве. Порол, однако, он пребольно.

– Слушай, философ, изъяснись точнее, – сухо проговорил дьяк.

Конь стукнул копытом о копыто, будто в ладоши.

– Точнее, так точнее. Заяви сегодня царю, что Ванька-конюх нерадиво относится к своим занятиям. Делами не занимается и поэтому сегодня ночью, благодаря его попустительству, коней украли.

– Как украли?!

– Никто их на самом деле не крал, но ты сделай так, что бы во дворце подняли шум, будто царских коней нет в конюшне.

– А их действительно там нет?!

– Нет, они за городской стеной ждут тебя.

– Ждут меня?! А зачем мне царские кони?

– Скажи царю, что коней украли, болван! А тебе, царскому советнику, удалось вырвать их из лап вора. И представишь коней царю, как доказательство своих действий!

Дьяк понял хитрый план.

– Замечательно! – обрадовался Афоня. – Ваньку выпорют, а потом отрубят голову! Это настоящее злодейство!

Гораций пожевал губы. Наблюдая за дьяком, он пришел к выводу, что у малого проблемки с головой.

– Нет, – четко сказал конь.

Дьяк оцепенел.

– Как нет?!

– Попытайся этого не допустить.

– Скажи царю, что бы задал ему сложную задачку. Если не сделает, то не сносить ему головы.

– Ого, как мудрено. – Дьяк с уважением посмотрел на Горация. – Это ты хорошо придумал. Пойдет выполнять задание, выйдет за город, а там мы его чик- чик… и порешим.

– Нет!

– Нет?!

– Нет, скажи царю, пусть Ванька принесет жар-птицу.

– Жар-птицу, да ее на свете нет. Ходят слухи, что она живет в царстве у царя Федора. А где на самом деле ее искать никто не знает.

Гораций ухмыльнулся.

– У Ваньки помощница есть. Пускай вместе с ней и поищут.

– Зачем все эти сложности? Легче взять, да и…

– Легче. Но нам нужна жар-птица.

– А зачем?

Гораций помедлил, он думал, какой бы ответ придумать для этого глупого дьяка.– Ты хочешь стать царем?

– Царем?! Царем, пожалуй, нет.

Гораций изумился, но виду не подал.

– Почему? – спросил он. – Почему ты не хочешь быть царем?

Афоня помедлил, собираясь с мыслями.

– Как тебе объяснить, все мои предки были царскими советниками. И я тоже царский советник. Не хотелось бы нарушать традиции.

– Что же ты хочешь?

Дьяк смущенно улыбнулся, оглянулся по сторонам и прошептал:

– Хочу быть злодеем.

– Кем?! – переспросил Гораций.

Дьяк, как красна девица, залился пунцовой краской.

– Понимаешь, мы царские советники отличались особым коварством, мастерством по части интриг и злодейству.

Гораций участливо закивал мордой.

– Понимаю, понимаю, надо держать марку.

Афоня вытянулся во весь свой рост, словно статуя на пощаде.

– Я должен оставить своим потомка хорошую славу… тьфу, что я говорю, я должен оставить своим потомкам дурную славу.