Василиса Третьякова - Про Топсь

Дашка зашла в лес и глубоко вздохнула.

– Как хорошо и красиво, – она повернулась.

– Ага, – пробурчал шагающий рядом парень, не отрываясь от смартфона.

– Отдай телефон и оглянись вокруг, ты же ничего не видишь. Отдай! – и девушка попыталась дотянуться до его рук, но тот ловко увернулся.

– Да сейчас, сейчас, подожди. Ты смотри, какая машина красивая – и комплектация полная, и стоит недорого.

– Леш, какая машина? Опять начинается, ты же со мной гулять пошел, а сам чем-то своим занят…– Даша смешно поджала губы и засопела.

– Ну ладно, ладно, выключаю, вот, смотри.

Девушка подозрительно прищурилась, пока парень тыкал по дисплею. Хмурое выражение не покидало ее милого личика до тех пор, пока телефон не оказался в кармане, а в воздух поднялись пустые руки как доказательство полной свободы:

– На, только не дуйся!

И тут она широко улыбнулась:

– Ты посмотри, как хорошо! Ты только посмотри!

Вокруг и правда было хорошо. Лето, такое яркое и безудержное, завладело всем вокруг. Пахло цветами и подсыхающей от росы травой, муравьи шустро бегали под ногами, паук на суку плел огромную паутину, а солнце толпой ярких зайчиков носилось в догонялки по поляне. Дашка зажмурилась. Леша посмотрел на нее и не смог удержаться – тоже заулыбался.

– Мой любимый лес. И мама его любила. Я, когда маленькая была, не понимала, что в нем такого. Сидела с подружками в овраге, а по вечерам собиралась в клуб, а она каждое утро поднимала меня в 7 часов, и мы топали в лес. Представляешь, каждое лето у нас заключалась сделка – я гуляю вечером, зато утром иду с ней. Для меня это было то еще издевательство, я лес терпеть не могла, а теперь вот – тебя таскаю. Привезти бы ее как-нибудь.

– Ну так давай привезем – и ты от меня отстанешь, – хитро подмигнул парень.

– Ну ты же сам знаешь, бабушка болеет. Нельзя уезжать. В Москве в метро сел и приехал, а тут пока до электрички доберешься, потом до Рязани, оттуда до Москвы. Вариант не вариант.

Девушка присела на корточки около листочков земляники.

_ А ягоды уже сошли.

– А вот и нет, – Лешка нагнулся, аккуратно раздвинул траву и сорвал две землянички.

– Специально для тебя.

Девушка бережно взяла их, но есть сразу не стала, а бережно перекатывала на ладони.

– Одну тебе, одну мне.

Вкус земляники был ярким и по-летнему терпким, спрятавшись за длинной травой, она как раз успела дозреть и не высохла на солнце. Казалось, что с ее вкусом все внутри заполняется ощущением лета, запаха пыли на солнце, вкуса скошенной травы и детства без конца и без края.

Пара зашагала дальше по дороге. Даша, взяв Лешку под руку, улыбалась и вертела головой по сторонам.

– Леш, а ты в сказки веришь?

– В какие еще сказки?

–Ну, в сказки всякие. Феи там, гномы.

– Только не говори мне, что ты еще в сказки веришь…Хотя…ты можешь.

– Да не верю я ни в какие сказки, – девушка на минутку задумалась. Но иногда хочется. Например, сейчас. Здорово было бы, если за кустом притаился эльф – гляди, вон там.

Девушка так живо показала пальцем на куст, что парень невольно обернулся. А Дашка продолжала:

– Может, они существуют, но где-то в другой параллели. Живут себе по-соседству, а мы не замечаем. Вот ты… просыпаешься каждый день и не видишь, как красиво вокруг, как каждый день приносит что-то новое, чему можно порадоваться…

– Фантазия у тебя богатая, – и парень в шутку столкнул Дашку с тропинки.

– И все-таки интересно было раньше.

– Когда это – раньше?

– Ну тогда, когда еще вокруг не было больших городов. Такие маленькие поселения, например, как наша деревня. Конечно, туговато им было без электричества, связи. Но представь, людям приходилось объяснять себе каждое явление, например, погоду – дождь, засуху, грозу. И придумывать всяких водяных, духов, леших. Прыгать через костер, искать папоротник. Представь, верить, что у тебя дома за печкой живет маленький домовой…

– У меня свой домовой, – рассмеялся парень и притянул Дашку к себе.

За разговорами они не заметили, как вышли на широкую светлую полянку. И тут девушка остановилась… Тишина обняла их. Абсолютная тишина. Не такая, что бывает при тихой погоде, тогда деревья замирают и стоят в приятной послеобеденной дремоте… Вокруг, на столько хватало глаз, из земли торчали пеньки. А в небо, такое бездонное, глубокое, большое, можно было провалиться, его больше не щекотали кроны деревьев. Кто-то спилил все березы, в траве валялись ветки, шурша пожухлыми желтыми листьями. И только в конце поляны робко дрожал тонкий куст орешника, не пригодный для сруба. Он одиноко и печально шелестел на ветру, и казалось, плакал, наблюдая. У Дашки неприятно охрип голос.