Владимир Зангиев - Чужбина не встречает коврижками

– Неужели всё это так? – опешил я, словно мне вылили ковш ледяной воды за шиворот.

– Увы! Русская колония в Чили очень малочисленная. Фактически, все друг друга знают. Каждый перед другими, словно голый – ничего о себе не утаишь. Так вот, я никого из таких как мы простых работяг, не знаю, кто был бы устроен так, как нам грезилось на родине. Мы-то ещё хорошо пристроены, муж зарабатывает около тысячи долларов.

– А какую часть доходов вы тратите на питание и одежду?

– К счастью, продукты здесь очень дешёвые и одежда тоже. Если, конечно, вы не будете покупать их в таком супермаркете, как «Джумбо», где отовариваются одни богачи.

– Да, картина, которую вы обрисовали, довольно неприглядна. Я думал…

– Понятно. То, что вы думали, совсем не вяжется в вашем сознании с бытующей действительностью. И это так. Трудно, очень трудно наши люди устраиваются здесь. И вы подумайте, может быть, лучшим для вас будет – вернуться домой?

– Но нет! – упорствовал я. – Не для того вырывался оттуда, чтоб так вот вдруг возвращаться назад. За мной стоят люди – мои друзья, которые ждут помощи, и я не должен лишить их надежды. Вы ведь сами сказали, что с голода тут никто не умер. А в России уже люди варят себе кашу из комбикорма. Уж это я видел собственными глазами. Да и вы ведь сами здесь превосходно устроились.

– Дело ваше. Я только высказываю своё мнение. Но хочу заметить, что очень многие русские не смогли здесь найти своё место и вынуждены были уехать назад. И таких во много раз больше. Мой Николай долгое время мыл окна по разным офисам, да по частным домам ремонтировал электроприборы. Но вы, я смотрю, упорный и вам, может быть, повезёт больше других. Я вам желаю удачи! Но сбросьте прочь розовую оболочку с глаз и это поможет скорее адаптироваться в новых условиях…

Итак, первая встреченная в Чили соотечественница преподала мне хороший урок практиковедения в области обетованного заморского рая. Ценнейшая для меня информация! Кроме того, Ира подробно нарисовала схему, по которой я должен был добраться до русского монастыря, где меня ожидал священник отец Вениамин. Она снабдила подробной картой Сантьяго, написала на листке необходимые фразы для общения с местным населением: водителями автобуса и маршрутного такси, с помощью которых мне предстояло добраться до места, проводила до остановки и усадила в нужный автобус. А водителю наказала где меня следует высадить.

Часа полтора протрясся я в автобусе, оставляющем за собой густой шлейф выхлопного дыма, отчего даже в салоне ощущался едкий запах нефтяной гари. Видимо дизельный мотор этого чуда автомобильной техники относился к какому-то предыдущему поколению, когда экология в мире ещё не внушала беспокойства. Бросалось в глаза, что в городском трафике многие автомобили принадлежали к давним выпускам, некоторые ретро-экземпляры можно было даже причислить к раритетам. В окне перед моим взором проплывали сначала городские кварталы, затем, потянулись виллы и особняки фешенебельного Лас Кондеса. Всё утопало в цветах и поражало обилием архитектурных изысков, выраженных в виде резных каменных балконов, изваянных колонн или ажурных декоративных решёток. Многие дворы украшали скульптуры изящных античных богинь либо мифических животных. А кое-где даже, сверкая живыми бриллиантовыми бликами, струились столь уместные в жарком климате фонтаны. Здесь же располагались теннисные корты, поля для гольфа и футбольный стадион. Всё выглядело ухоженно и роскошно. Постепенно дорога стала забирать вверх. Издалека город смотрелся, погружённый в сиреневую пелену смога, как мутное изображение пейзажа бездарным абстракционистом.

Наконец, согласно Ириной схеме добрался я до пласы Сан Энрике. Это было далеко за городом, у самого подножия круто взметнувшихся ввысь Анд. Подняв взор на отвесные неприступные горы, я почувствовал, как предстоящее пронизывает изнутри лихорадочной дрожью – так трепещут тонкие ветви берёз в бурю под раскатами грома. Благо, стоянку маршрутных такси, или как их здесь называют – «коллективо», я увидел сразу. С водителем разобрался достаточно быстро: показал листок, где Ира написала, что мне нужно добраться до русского монастыря. Затем занял место в кабине, и минут через 15 лихой каскадёрской езды по извилистому горному серпантину оказался перед глухими железными воротами, вделанными в высоком кирпичном заборе. Ворота были не заперты, и я с возрастающим сердечным трепетом проник в их проём.