Илья Криштул - «Одноклассники.ру» и другие рассказы

Я вспомнил про яхты олигархов и про нищих пенсионеров, вспомнил про вымирающие деревни и про пятиэтажные коттеджи чиновников, про тарифы ЖКХ и про зарплату начальника этого ЖКХ… Но ледоруб Троцкого стучал в моей голове, ледоруб Троцкого, и так уютно бубнил со стены новый телевизор…

– Правда. – громко ответил я не только Виолетте Павловне и, посмотрев на портрет президента в красивой рамке, добавил: – Завтра надо стекло вставить. И рамку подороже купить, из красного дерева с золотым напылением.

Я очень надеюсь, что меня услышали и я буду жить долго. Дольше, чем Троцкий. И умру в своём доме, а не как Толстой. Ведь мужья майоров ФСО, пусть и во сне, должны жить долго и счастливо…

А вдруг это вещий сон был? Не дай Бог, конечно…

С К А З К И

Читал тут намедни с ребёнком русские сказки, это оттуда у меня слово «намедни» появилось. Начали с «Колобка», а после чтения, как и просила детская педагогиня, я стал вопросы задавать, для закрепления материала. «Вот что ты, доченька, поняла из сказки про Колобка?» – спрашиваю. «Ничего не поняла» – отвечает. «Ну как не поняла? Если бы Колобок не сбежал от своих бабушки с дедушкой, его бы лиса не съела… Нельзя убегать из дома!». Дочка подумала и сказала: «Так если б он не сбежал, то они бы сами его съели. Для чего его бабушка испекла-то? А так он хоть по лесу перед смертью погулял, зверюшек разных увидел…». Тут задумался уже я. Перечитал сказку ещё раз, уже для себя. Действительно, логики никакой – дед, судя по всему, проголодался, послал бабку в сусеки, та наскребла муки вперемешку с пылью и испекла на обед Колобка. И только они хотели его сожрать, как он в окно прыг и покатился, покатился, ну а дальше вы знаете. Мораль-то понятна: тяга к свободе ничем хорошим закончиться не может, это первое, второе: хочешь есть – закрывай окна, а вот почему половина леса разговаривает с хлебобулочным изделием…

Взял другую сказку, всем известную «Курочку Рябу». Там нет ни колобков, ни расстегаев, ни кулебяк, там одно яйцо. Правда, из золота, которое «…дед бил, бил – не разбил, баба била, била – не разбила, а мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось… Дед и баба плачут…». «А чего они плачут?» – дочка спрашивает: «Что яйцо разбилось? Так они сами его разбить хотели. Мышка помогла только хвостиком своим…» Я опять задумался. «Понимаешь,» – говорю: «Ксюшенька… Яйцо это символ жизни, символ солнышка. Разбилось яичко это как погасло солнышко – жизнь кончилась и все умрут…». «Это, папа,» – отвечает дочка: «Уже и не сказка совсем, а хоррор какой-то…». Выбросил я «Курочку Рябу» в мусорное ведро, покопался на полках, нашёл «Крошечку-Хаврошечку». С детства помню, что сказка добрая и хорошо кончается, но на всякий случай решил сначала про себя прочитать, благо она короткая. И что? Говорящая корова бедной сироте помогала-помогала, по хозяйству за неё всё делала, пока сиротинушка Хаврошечка отдыхала и в итоге животное за это зарезали. То есть корова добрые дела делала, а её на мясо, что б неповадно было. «Крошечка-Хаврошечка» ушла вслед за «Курочкой Рябой», а я пошёл остальные сказки перелопачивать. Включил дочке мультик про «Простоквашино», там вроде придраться не к чему, сам книгами обложился, интернет включил, ищу сказку нормальную, что бы прочитать и никаких вопросов. Что бы добро победило, зло наказано, все живы и безо всяких хлебо-булочных и яично-говяжьих приключений.

«Буратино» я отмёл сразу, с современных педагогических позиций это не сказка, а пособие по мелкому хулиганству. Сказки, где участвует Змей Горыныч, тоже отмёл – он зверёк, конечно, забавный, но характер… То жрёт кого-то, то сжигает, то девиц невинных похищает, да и головы у него после отделения от туловища в геометрической прогрессии вырастают, я подсчитал – одна процедура отрубания это 6 новых голов. Соответственно, 10 процедур – 3072 головы, 100 процедур – сумма с 20 нолями. Если бы богатырь не успокоился, не плюнул и не пошёл бы домой, то дня через три масса голов Змея Горыныча превысила бы массу Вселенной.

Сказки, где жабы в Василис Прекрасных превращаются, а Чудища Лесные в принцев, я выбрасывать не стал, отложил просто. Не хватало ещё, что бы дочь стала чудищ с лягушками домой таскать и ждать превращений. Пусть подрастёт, потом прочитаю. Дальше – «Гуси-лебеди». Что это за птицы, спросит дочка – ведь есть или гуси, или лебеди? Что отвечать? А богатырь? У камня постоял, прочитал: «Прямо поедешь – женату быть» и сразу налево повернул, коня спасать… Почему он жениться не хочет? За что он так лошадь любит? Как я это дочке объясню? Тут она заходит. «Ну ты, папа, и мультик мне поставил…» – говорит: «Деревня заброшенная, люди её покинули, один почтальон странный остался, который полиции боится… Почти Кубрик, «Сияние»…». «Давай» – предлагаю: «Я тебе «Машу и медведя» поставлю». «Нет, про эту мелкую стерву я даже слышать не хочу…». А у меня из детских последняя книжка осталась, «Сказки народов Средней Азии». Я только конец первой сказки прочитал, мне уже плохо стало… «Содрал Едгор с Азамата кожу, бросил её на седло, кишки на копьё намотал и поскакал по степи, и только суслики умирали под копытами…».