Евгения Палетте - Квадрат

Дома его ждали жена и дочь. И, несмотря на то, что жену он почти забыл за первый месяц, проведенный с Алисой, дочь – это было единственное, что заставляло его возвращаться в мыслях назад. Да вот еще Political Man. И каждый раз, когда он встречался с ним на палубе или в кают-компании, за ужином или обедом, в нем начинали гомонить, спорить, кричать друг на друга лилипуты.

И его мысли возвращались назад, к маленькой крикливой женщине с редкими волосами по имени Зина.

Она училась на ихтиологическом и имела кроме редких волос отличные длинные ноги, которыми, казалось, делала всё двигалась, возражала, думала, любила. А когда оказалось, что между ними возникла еще одна жизнь, Разлогов женился на ней. Вот и всё, что было там, сзади, куда снова и снова одним своим появлением возвращал его Political Man. И, тогда в нем начинали кричать и ругаться лилипуты. Потом Man проходил мимо, лилипуты умолкали, и опять появлялись стада волн, звезды и Алиса, которая, только глядя на него, сводила его с ума.

Смотрела ли она на звезды? Пожалуй, нет. А только взглядывала на него с какой-то тайной, непонятной ему грустью, о которой он думал, что ему это только казалось.

Владимир не спрашивал о ней, об этой грусти. Потому что сам ничего не мог предложить ей. И потому, чтобы она ни ответила (если бы он спросил), не имело никакого значения. А имело значение только то, что она рядом. В такие минуты он не слышал даже лилипутов, которые были в нем.

Наверное, они, эти лилипуты, есть в каждом человеке, чтобы сбивать его с толку, – однажды подумал Разлогов. И рассмеялся. Сам над собой. Как-то не подумал он о другой функции этого надоедливого сообщества. Но то, что он подумал, так было похоже на правду, что он пообещал себе обязательно поразмышлять об этом еще.

Однажды очень ранним утром, возвращаясь в свою каюту после очередной «собаки», Разлогов нос к носу столкнулся с Мэном. Тот выходил из каюты старшей поварихи, крепко прижимая к себе две килограммовые банки свиной тушенки. На банках были нарисованы две веселые хрюшки с туго закрученными, будто сжавшимися от стыда, хвостами.

От стыда? – не поверил сам себе Разлогов. Разве у свиньи есть совесть? – продолжал рассуждать он, уже остановившись перед подошедшим к нему вплотную Мэном.

В узком пространстве корабельного прохода не было возможности пройти мимо. И они оказались лицом к лицу. Mинуту, всего одну минуту они смотрели друг на друга, и по тому, что Мэн с ним не поздоровался, будто забыв сделать это, Разлогов понял, что этот случай будет иметь продолжение. И этот раскосый, низенький поедатель свиной тушенки будет мстить ему только за то, что он, Разлогов, здесь его видел.

И опять он услышал лилипутов, которые заголосили внутри него.

– И чего тебя сюда занесло? – спросил его один, самый крикливый. – Не мог, что ли, верхней палубой пройти?

Разлогов не сразу понял, что лилипут задал ему прямой вопрос.

– Не мог, – к его изумлению, ответил кто-то вместо него.

– А вот возьмет и донесет куда следует, – опять сказал первый.

– Что донесет? Что не пошел низом?

– Скажешь тоже… Низом. Он что-нибудь получше придумает. Например, что ты не ходишь на политзанятия, не участвуешь в общественной жизни. Не пишешь статьи в стенгазету. И не знаешь, кто является основателем правящей партии Островов Зеленого Мыса. И вследствие этого тебе нельзя доверять никакую ответственную работу, а тем более постановку и выборку трала, особенно в ночное время. Особенно в ночное время, – снова повторил он. И это словосочетание «в ночное время» здесь в этом контексте, вдруг неожиданно приобрело особую смысловую нагрузку. – Потом докторшу вспомнит, – снова заговорил немного помолчавший лилипут.

А Разлогов подумал, что вот ведь, и в самом деле, угораздило его наткнуться на поедателя тушенки в этом проходе.

– Уж больно ты умный, – сказал один лилипут другому, – нельзя доверять! Он ведь специалист с высшим образованием. Тралмастер, – и он умолк.

– А ему плевать и на образование, и на то, что он тралмастер. Главное, что он не посещает занятия и не знает, кто есть секретарь правящей партии Островов Зеленого Мыса. И всё это он отразит в характеристике, которую он пишет на каждого в конце рейса.

– Володя, зайди в амбулаторию, как будешь свободен, – однажды быстро сказала Алиса, проходя мимо.

Лилипуты, совсем недавно умолкшие в нем, тотчас обнаружились, но притихли. Молча, в знак понимания он прикрыл глаза…

Когда он открыл их, Алисы уже не было. В нескольких шагах от него двое матросов крепили на борту шлюпку.