Татьяна Брехова - К дому рыбы. Проза

Утром обход. Врач зашел в палату, следом свита. «Пыль убрать! Полы протереть!» – и тут этот чистюля заметил деда. Все напряглись. «Яйца помыть!» – и ушел. Медсестра со вздохом достала тазик, мыло… Дед испугался: шнурочки развязывает, руки трясутся, а сам причитает: «Мо-ожет, не на-ада?» А медсестра в ответ бурчит: «Врач сказал – надо!..»

На другой день на обходе главный снова к деду подошел. Уже с пристрастием: «Яйца помыть!» Медсестра – за тазиком, дед сияет, шнурочки развязывает… Надо же, думает, на старости лет такая забота!

Тря дня яйца намыливали. Когда разобрались, в чем дело, очень смеялись.

– А что дальше было с этим дедушкой?

– Не знаю, Вероничка, – ответила Роза. – Вы только представьте руки этой бабки. Вот принесла она яйца… Игорь, какие у нее руки?..

Роза задумалась. Мы тоже.

– А платочек? Помните, были советские такие, большие платочки в клетку. Достала его бабка откуда-то, мятый, немытый… Разгладила руками…

Только мы начали фантазировать, как Роза сменила тему.

– Игорь, собака пришла. Собака-бабака!

А собака никуда и не уходила. Рыжий кокер-спаниель Дик лежал у ног Игоря и только сейчас показал из-под стола сонную морду.

– Собака-бабака пришла!!

****

После обеда Роза проводила мужа на работу и прежде чем устроиться с нами у телевизора, успела пробежать глазами газетный материал о Биеннале. Вероника достала с книжной полки старую видеозапись с «Алисой в стране чудес». Не отрываясь от газетного листа, Роза пыталась возражать:

– Может, не будем?

И голосом выпившего человека добавила:

– Бум не бум? После бешбармака точно уснем. «Ху а ю!» – и начнем храпеть.

Диснеевский мультфильм «Алиса в стране чудес», вероятно, сделан флегматиками, имеющими особо изощренный вкус к детализации. Примерно так же в «Диснее» поставили «Белоснежку»: пока семь гномов помоют руки… Так и хочется дать им небольшого пинка! Вот и Алиса долго охает, ахает, вежливо болтает с каждым встречным ей жителем Страны чудес… Мы ни разу не могли досмотреть этот фильм до конца.

Дик положил сонную морду на мой тапочек. Мы молча наблюдали, как Алиса долго плутала в кустах и цветах, пока не заметила гриб – большой, почти с нее ростом. Она заглянула за него, под него, обошла со всех сторон. И, наконец, догадалась посмотреть, нет ли чего на шляпке гриба? Алиса поднялась на цыпочки и увидела большую Синюю Гусеницу. Глаза ее были огромные, бесцветные и напоминали кого-то… Гусеницу, казалось, мучили спинные боли. Но печатной машинки у нее не было. Она сидела, скрестив руки на груди, и курила кальян. Сейчас, казалось, Гусеница, выпустит кольца дыма и скажет тихо, как сомнамбула: «Какая разница?.. Зарезали… не зарезали? Завернули… не завернули…».

Мы замерли.

– Сейчас, сейчас… – тихо предупредила Роза, лежа на диване. – Смотрите, девки, не усните…

Алиса и гусеница долго молчали. Они бестактно разглядывали друг друга. Наконец гусеница вынула кальян изо рта и медленно, полусонным голосом, заговорила:

– Ху-у… а… ю-у?

– Ты… кто… такая? – гнусаво добавил переводчик.

И – уже от имени Алисы:

– Сейчас, право, не знаю, мадам. Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась…

– Да ты в своем уме? – удивилась гусеница.

– Смотрите, девки, смотрите…

– Не знаю, – ответила Алиса, – должно быть, в чужом…

Пауза. Гусеница забыла о печатной машинке, то есть о кальяне. Она вытягивала губы, пускала кольца и с любопытством смотрела на Алису: «И куда она ходит после обеда?».

– Ху… а… ю? – прямо, без наводящих вопросов снова спросила гусеница. Во рту она медленно посасывала пальцы и сплевывала на пол. – Когда я что-то говорю, ты записывай, записывай…

Кольца дыма парили под потолком кабинета.

– Про деда с яйцами запиши… Я что, зря расска-азываю-у?!

Нас разбудил телефонный звонок. Роза взяла трубку.

– Да-а… А-а, Валентин Иванович? Здравствуйте. Как ваше здор… Читали? И мы читали. Вот Танюха сейчас у нас… Что? Что?.. – Роза тревожно посмотрела на меня. Я почувствовала, как в сытый желудок к бешбармаку опустилось что-то ледяное. Дик слез с тапочка. – Да ну… Как так? Про вас не написано? Я вам сейчас Таню дам.

Я ухватилась за трубку и слышу:

– Татьяна Сергеевна, ну вы меня опозорили… – голос Овечкина дрожал. – Дома читал. Жене дал посмотреть. Отаркин читал. В школе дети читали. В Хабаровск поехал руководству союза художников показать. А там читают и говорят: «А про вас тут не написано!».

– Как же не написано, Валентин Иванович, я же лично с вами встречалась…