Ольга Кислова - Три жизни

«Милая, Любимая Настенька, прости меня, если сможешь. Я не должен был делать этого. Я просто трус, раз смог поднять руку на женщину, не просто на женщину, а на свою любимую жену. Прости, если сможешь, прости, прости.

Твой Николя».

– Так закончилась маленькая история совместной жизни моей бабушки и ее мужа графа Никольского, – вглядываясь в портрет, продолжала свой рассказ Лена.

– Да, – протяжно произнес Андрей, – вот это история. Никогда бы в такое не поверил, если бы не ты рассказывала.

– Мама, а что же дальше было? – полюбопытствовала Женя. – Ведь бабушка Аня не от святого духа родилась?

– Нет, конечно, не от святого духа, а от твоего дедушки. – заулыбалась мать.

– Значит, она вышла второй раз замуж и была, наконец-то, счастлива? – заулыбалась в ответ дочь.

– Ну, хорошо, я расскажу вам, что было дальше, если вы пообещаете не залезать вперёд моего рассказа.

– Вон чё, девонька, енто Дмитрий, – прошмякала старуха, показывая на молоденького парня лет пятнадцати. – Он, енто самое, проводит, значит, тебя до твоей тётки, тута недалече будет, если через леса да болота. А потом гляди, ежели твоя тётка примет тебя, дык ты оставайси у неё, а нетука, дык иди ко мне жить.

– Спасибо вам, бабушка, – ласково произнесла Настя и обняла старушку за сгорбленные плечи.

– Ну иди, дитятко, иди, не-то я разревуси.

Помахав удалявшимся детям, старушка утёрла скользнувшую по щеке слезу и прикрыла дверь. Дорога виляла из стороны в сторону, бросая путников от дерева к дереву, по кочкам, через поваленные деревья. Шли молча, не зная, что сказать друг другу. Останавливались только для того, чтобы перекусить да переночевать, шли днем и ночью трое суток. На четвертые сутки вышли на поляну и вдалеке увидели небольшое поселение.

Подошли к домику с разноцветной крышей, у Насти заколотилось сердце с бешенной скоростью. Она схватила руку Дмитрия, заглянула ему в глаза и тихо произнесла:

– Я сама постучу в дверь, а ты иди обратно. Спасибо тебе за всё. – И уже ни к кому не обращаясь, она произнесла: – Теперь начинается моя новая жизнь, я сама, я всё должна сделать сама.

– Я подожду чуток тебя, – предложил паренёк, – постою в сторонке, а ежели чего, так пойдём обратно. – И чуточку подумав, добавил: – Вместе.

Анастасия громко постучала в дверь и отошла чуточку в сторону, на случай, если её муж уже был там. Дверь открыла тётка Феодосия. Увидев свою племянницу, она схватила её в охапку и расплакалась.

– Доченька ты моя, горе-то какое, где же ты была так долго? – рыдая, тётка продолжала говорить: – Муж-то твой, господи боже, муж-то твой скончался, горе-то какое…

От удивления Настя отстранилась от тётки, посмотрела ей в глаза и произнесла с надеждой в голосе:

– Когда? Когда скончался Николай?

– Два дня назад принесли вот это, – Феодосия достала из кармана скомканный листок бумаги и отдала его своей племяннице. – И ещё кое-какие твои безделушки. Сказали, что застрелился он, муж-то твой. А поместье стало быть теперь принадлежит его сыну, а тебе вот только это и отдали.

Не зная, радоваться ей или плакать, Анастасия бросилась в объятия тётки и разрыдалась. Истолковав это как горе своей любимицы, Феодосия тоже заревела в голос с Анастасией.

Дни летели не так что бы быстро, но и не медленно. Так прошли три года. Своё двадцати двухлетие Настя отметила вместе с тёткой на природе, возле маленькой речки, которая протекала за усадьбой. Места были живописные, пёстрые цветы окружали своими лепестками пригорки и поляны. Возле речки сверкал на солнце удивительно чистый золотистый песок. А за рекой раскинулся густой еловый лес, его аромат распространялся по всей деревеньке. Домики были не большими, но просторными, вместительными. Земельные участки были довольно большими, ведь в каждая семья была большой и шумной. Вот только с виду очень маленький, домик с разноцветной крышей выделялся своей оригинальностью и малой численностью его жильцов. Двадцать соток земли были большим участком для такого маленького домика, но это, наверное, единственное что не отобрала при раскулачивании, хотя… какое там раскулачивание? Увели скот, который тут же раскромсали на части и сожрали всей деревней в пьяном угаре, веселясь, что пришла новая власть и новая жизнь, которая должна быть в сто раз лучше прежней, но вот вопрос: лучше ли?..

Погода стояла теплая, весна уступала место лету. Разместившись на пригорке, две женщины обсуждали новоприбывшего поселенца, Алексея Ромина, который поселился не так давно в их небольшой деревеньке. Феодосия была пышнотелой брюнеткой с карими глазами, которые всегда искрились добротой и отзывчивостью. Одета она была очень скромно. Цветастая юбка в пол, белоснежная блуза с рюшами на вороте и рукавах, а на голове в тон юбки платок. Рядом с ней находилась её племянница Анастасия, которая с годами стала ещё краше. Её чёрные, как смоль, волосы, спадающие ниже поясницы, развивались на лёгком ветру. Ресницы, густые и темные, обрамляли великолепные сапфировые глаза, а тонкие брови почти сходились над правильным прямым носиком. Чуть полноватые вишнёвые губы улыбались.