Анна Былинова - Намек. Повесть

– Слишком далеко, брат. – Сказал я, – И не факт, что там выход.

Ящер посмотрел на Рыжую и спросил:

– Ты сможешь вспомнить то место, где проснулась?

Рыжая пожала плечами и ответила:

– Думаю, смогу. Там валяется сломанный мотоцикл. Без колес. И канава… Хотя, какая разница, все равно же в ту сторону идти?

Ящер встрепенулся.

– Там есть вода?

Рыжая состроила кислую мину.

– Да канава это, а не горный ручей. Вода там воняет тухлятиной.

Мы с Ящером переглянулись.

– Пойдемте, не будем терять время. – Сказал я.

Мы, все трое двинулись в путь. Ящер впереди с остервенением тянул свою ванну. Рыжая шагала рядом со мной.

– Забавный прикид. – Обронила она, глядя на меня. Потом спросила:

– Что у тебя с ногой?

– Стопу поранил. Слушай, тебе мог кто – то за что – то отомстить таким образом? Ну, похитить тебя и привезти сюда?

– Да нет, вряд ли! У меня нет таких отмороженных знакомых. – Воскликнула Рыжая. – Какой псих мог это сделать вообще?!

– Не знаю. Но выходит, что нашелся такой псих.

Пошли мы бодрее, поскольку мысли о воде, пусть даже из канавы, прибавили нам с Ящером сил. Периодически я бросал взгляд на девушку. Мне все время казалось, что я что-то упустил в ее лице. Я смотрел на нее и не мог понять, что я там ищу.

Тем временем картина вокруг не менялась. Горы из бесчисленных разноцветных пакетов, ржавых консервных банок, бутылок, строительного мусора, прогнившего и бесцветного тряпья были нашими встречающими и провожатыми. Посреди этого мусора лежал шкаф с отвалившейся дверцей и издалека он напоминал гроб. На дверце этого шкафа белели наклейки от жвачек. Я наклонился, чтобы разглядеть изображения. Это были герои моего детства и детства миллионов других подростков в далеки девяностые. Жан Клод Ван Дам, Арнольд Шварцнегер, Брюсс Ли, Джеки Чан. Удивительно, наклейки нисколько не обезобразило время, уличная сырость, словно их приклеили только вчера. Чуть подальше от шкафа стоял советский холодильник «Мир» с облупившейся белой краской. Если не замечать слегка поцарапанной панели, то холодильник на вид был цел. Он крепко стоял на земле, словно хотел показать этим, мол, смотрите, я мог бы верой и правдой послужить еще лет десять. Мы шли, оставляя одинокий холодильник позади. Я зачем – то оглянулся – холодильник большой прямоугольной мордой тупо смотрел нам вслед. Куда, мол, путь держите, господа—товарищи? А за вопрошающим холодильником темнел развалившийся шкаф с наклейками. Вид отсюда был у него такой, словно он, как и мы, шел долгие километры, еле – еле передвигая свое неуклюжее громоздкое тело. А потом он просто устал, остановился и свалился наземь. От удара отвалилась дверца, обнажив пустое без кишок нутро.

Прежде чем его привезли сюда, люди вытащили из него все свои тряпки. Ну оставили хотя бы одну вещь на память шкафу! Какую – нибудь застиранную майку или перешитый на сто рядов лоснящийся от грязи носок. Наверное, шкафу было бы не так грустно. А то наклейки… Я больше не мог смотреть на равнодушный шкаф и любопытный холодильник и, отвернувшись, пошел за своими спутниками.

Тут мое внимание привлек цветастый пакет на земле, из которого торчал черный ботинок. Я нагнулся и заглянул в него. Пара вполне целехоньких ботинок.

– Эй, подождите! – Крикнул я Ящеру и Рыжей. Они остановились и посмотрели на меня. Подошедши к ним, я взглянул на ноги парня. Грязные пальцы на его ногах глядели снизу вверх на своего носителя ногтевыми пластинами. Десять негритят, блин! Мне страшно стало жаль этих «негритят» и захотелось, чтобы они поскорее спрятались в тепло и темноту. Я предложил Ящеру обувь. Тот посмотрел на свои ноги, пошевелил своими «негритятами» и кивнул.

– Давай. – Коротко сказал он и тут же переобулся. Ботинки Ящеру подошли. Тапки свои он выбрасывать не стал, а кинул их в ванну. Запасливый парень, что и говорить.

Через пару часов пути Рыжая оглядела местность и сказала:

– Кажется, я здесь проснулась. Да, точно, вон на том матрасе.

Она указала на полосатый грязный матрас на земле.

– Хм, и я на таком же проснулся. – Рассмеявшись, сказал я.

– Вся Россия в этих полосатых матрасах. – Мрачно изрек Ящер.

– И в тюрьмах такие же. – Добавил я уже без смеха. Ящер быстро взглянул на меня и на секунду в его глазах блеснул странный огонек, который иногда можно увидеть у сумасшедших. Огонек исчез и Ящер бросил:

– Кинь мне его в ванну.

Я взял матрас и положил его в ванну.

– А вон и мотоцикл. – Сказала Рыжая, указывая на ржавый корпус мотоцикла без руля, бензобака и колес. Я огляделся и увидел проточную канавку. Нагнулся к ней, вода в ней была мутная и пахла затхлостью, однако, во рту горело от сухости.