Андрей Прокофьев - Цена свободы. Дверь через дверь

– Теперь я хочу спросить. Скажи, когда исчез этот чертов памятник? – как можно спокойнее спросил Егор.

Девушка подняла на Егора свои большие глаза, после не отводила их, наверное, с полминуты, как будто хотела вспомнить.

– Произошло это очень давно, восемьдесят лет прошло с того момента. Вся жизнь была впереди. Сколько возможностей и ожиданий. Красивые люди, изысканные слова. Роскошь и блаженство. Нега утомления. Фантазии, и их осуществление. Всё это было, всё это должно было быть моим. Но неизвестно откуда, из самой преисподней, по приказу самого сатаны, появился этот проклятый человек. Всего один год потребовался ему, чтобы уничтожить всё, чтобы лишить людей права быть людьми – нервно, акцентированно произнесла девушка.

– А что же бог? – спросил Егор.

– Бог? – перепросила девушка.

Егор утвердительно кивнул головой.

– Видимо, он решил, что здесь никого не осталось, поэтому удалился через всю ту же дверь, прочь отсюда – улыбнувшись, ответила девушка.

– Сразу решил? – настаивал на своем Егор.

– Нет, было еще два года, а после не осталось ничего и никого, кроме двенадцати свидетелей, а после я осталась одна – ответила девушка, не сводя глаз с Егора.

– Откуда пришел этот человек – Егор постарался спросить спокойно, но внутри всё кипело: сколько всего интересного, сколько того, что не вошло в рукопись, чего не предусмотрел, что могло бы стать прологом, может окончанием.

– Этого я точно не знаю, но он знал, что делает, он не был похож на тебя – произнесла девушка, взяв Егора за руку.

– Он был один? – еще один вопрос наполнил пространство сновидения, еще одна несуществующая секунда пропала бесследно.

– Нет, с ним были люди. Его слуги, помощники ему – произнесла девушка – Проведи меня через дверь, я не хочу здесь оставаться – добавила она.

– Всему своё время – отреагировал Егор, быстро поднялся и, не обернувшись, поспешил прочь.

– Новособорная площадь в другой стороне – догнал Егора неприятный старческий голос.

Эхо повисло в воздухе, задержалось в воображение.

“Получается, что не я автор этого произведения, что я не имею к этому никакого отношения. Ведь есть кто-то еще, кто явился в этот мир, чтобы создать общество всеобщей справедливости и счастья, которое до этого являлось таким же кошмаром, как и то, из которого пришел я, который подобно ему, обязан уничтожить старое и гнилое, чтобы и в моей реальности вступил в свои права мир справедливости и счастья” – переливами, вспышками металось в сознании Егора, пока он ни проснулся в холодном поту, долго глядя в темноту безразличной ночи, поддерживающей своим молчанием тот странный трепет, что испытывал Егор.

– В присутствии своих последователей и еще, как минимум, пятидесяти человек, вы Егор Евгеньевич говорили о том, что некий, иной мир, общество равенства и справедливости является возможным – устало, испытывая сильное недосыпание, спрашивал у Егора следователь Возков.

– Да, что в этом такого. Разве можно отрицать возможность прозрения и стремления к лучшему. Если существует система тотального неравенства и насилия, то, без всякого сомнения, имеет право на существование обратное общественное устройство – спокойно ответил Егор.

– Допустим, но, чтобы это, так называемое, общественное прозрение свершилось, вы призывали людей присоединиться к вашему верованию. Вы агитировали граждан, чтобы они отрицали утвержденные законом порядки, и, конечно, понимаете насколько это серьезное преступление – произнес Возков.

– Нет, в этом нет никакого преступления – не согласился Егор.

– Вы так считаете? Создать антигосударственное сообщество – это не преступление? Подбивать людей на открытый протест и бунт, на шествия и незаконные сборища – это не преступление? – начиная раздражаться, пафосно спрашивал Возков, и в это же время, неотрывно думал о том, что делать с поведением и неуспеваемостью сына в школе, как объяснить единственному отпрыску, что учеба необходима, что она основа основ, что отец не будет его обеспечивать и контролировать вечно.

– Я не призывал людей к бунту, не призывал их к сопротивлению порядку и закону – ответил Егор.

– Так ли? У меня достаточно другой информации. Но, если вы открыто не призывали граждан к прямой конфронтации с властью, к массовому выходу на улицы, то это ничего не меняет. Согласитесь, что открытые акции, всего лишь, явились бы следующим шагом, в вашей политической программе. Андрей Кондрашов, вот что поведал нам: Неоднократно Егор говорил о том, что сначала нужно убедить людей последовать за нами, принять наше учение, наши убеждения, а затем, когда количество последователей станет значительным, то мы позовем их за собой, и нам останется сделать всего несколько шагов, чтобы проклятый режим насилия и лжи рухнул. А сейчас, на этом важнейшем этапе, убеждение и агитация. Всё в наших руках. Само время играет на нашей стороне. Были ли такие речи? Неужели вы не говорили всего этого на ваших собраниях? – произнес Возков, и всё же Влада нужно как следует отлупить, хватит его жалеть, упустишь момент, и тогда, считай, пропало. Сколько подобных историй. Взять хотя бы Сашку Скворцова. Не уследил за ним Борис, жалел его – вот результат, сейчас Сашка мертв, единственный сын мертв. А мог бы жить, сделать карьеру, но нет, компания, наркотики.