Елена Фили - Сборник детективных рассказов. Серия «Профайлер»

– Ты больная? А если бы я сейчас в ванной грелась? Они приехали уже. Под дверью стоят!

– Распаренный мозг становится рыхлым и лучше впитывает информацию, – выдала Вера и отбилась.

Через секунду перезвонила и предупредила:

– Там у них главный – Петечка, капитан, так вот, он – мой, поняла? Я на него давно зуб точу. Еще с прошлого поиска.

***

– А я тебе говорю, этого не может быть! – горячилась Ульяна. – Да, тетка, была чем-то подавлена. Да, измученная какая-то на всех видео, но точно не суицидница. Врач с ней беседовал каждый день в течение последней недели и видео записывал. Я все беседы просмотрела. И полностью с ним согласна – не хотела она себя жизни лишать! Ну, бывает. Обстоятельства сложились кошмарно, и все, терпеть нет сил! А потом человек одумается и забудет. Ей и гулять разрешили по парку больницы, потому что она не была опасна, ни для себя, ни для других!

– Ага! Он ей разрешение подписал, а она раз и смылась! Типа, чихала я на ваше лечение! Лежит где-нибудь под кустом, отмучилась, а мы ищи!

Бригада возвращалась с места происшествия, капитан Петечка и Ульяна сидели рядом и орали друг на друга, пока остальные занимались своими делами.

– Ты говорил, у нее сын-наркоман со стажем? Это он ее нашел? – постепенно остывая, поинтересовалась Ульяна.

– Два. Два у нее сына. Наркоман – это младший. Не то чтобы со стажем, а все. Конченный. Нашел ее старший. Он и заявление сегодня с утра подавал на поиск. Злой был, ужас. И все критиковал, и все ругался. Такой чистенький офисный планктон. Адвокат, кажется. Галстук, костюм, ботинки. В общем, фу, противный. Не люблю таких.

– Конечно, трудно быть приятным, он же мать спас и думал, что все теперь будет хорошо. Если бы твоя мать с таким диагнозом сбежала из клиники, ты бы тоже был злым.

– Это да, – вздохнул Петечка и неожиданно гаркнул, – ребята, вон Макдональдс! Заедем? Жрать охота!

Машина лихо повернула и подъехала к столбику с динамиком и меню. Петечка высунулся в окно и, слушая пожелания команды, сделал заказ, потом спохватился и уставился на Ульяну.

– А ты что молчишь? Денег если нет, я займу.

– Мне капучино большой. Без сахара.

– Нам еще капучино, – важно сообщил капитан в динамик.

– Капучино. Все? – послышался оттуда искаженный женский голос.

– И… что еще?

– Ничего, только кофе.

– А, точно. Верка же предупреждала, что ты эта… вегетарианка… – Петечка произнес слово как-то протяжно и насмешливо, а в салоне после этих слов наступила оскорбительная тишина. Звонок мобильного раздался очень кстати.

– М-м-м? – откусив чизбургер, промычал капитан. Лицо его изменилось с довольного на деловое, а потом на скорбно-унылое. – Да, понял, выезжаем.

– Вот и конец спору. Нашли «потеряшку». Повесилась она. У себя на даче, в сарае. Так что… В общем, мясо надо есть, от него соображаешь лучше, – неожиданно закончил он, и в салоне радостно заржали.

Ульяна побледнела. Понятно же, что смеялись над ней, потому что она, какой-то непонятный для полицейских служак «профайлер», оказалась неправа, а свой в доску капитан прав.

– Можно, я поеду с вами? – стиснув до ломоты зубы, спокойно спросила она капитана.

– Ты поедешь с нами, потому что дача Ольховских по пути в Москву. Не высаживать же тебя, – отмахнулся Петечка.

Ульяна вздохнула. Гипертимный психотип. Шумный, бесцеремонный, жизнерадостный. Такой подойдет Вере. Надо только предупредить ее, чтобы была внимательней, потому что часто гипертимы неразборчивы в контактах, непостоянны в привязанностях, и, увы, влюбчивы. Она вгляделась в темноту за окном. В просветах между ровными стволами обсыпанных снегом сосен то тут, то там стали появляться плохо освещенные силуэты небольших домиков. Вот и дачный поселок.

– Приехали! – подтвердил водитель, притормаживая у невысокого чуть покосившегося забора.

В сарай Ульяну не пустили. Да и что она могла там увидеть? Застывшее почерневшее лицо? Скрюченные руки и ноги?

Двое полицейских вынесли на носилках прикрытое тело, и Ульяна сильно, всем телом, вздрогнула. Вспомнила, как четырнадцать лет назад из квартиры также уносили мать. Только та вскрыла себе вены. Сын этой Натальи вернулся с работы и успел ее спасти. Хоть и ненадолго. А она, Ульяна, тогда задержалась после школы с подружками. И спасти не успела. Зато точно помнила мамины мимику, жесты, слова в последние перед смертью дни. Вспоминала и запоминала. Именно тогда она твердо решила, что будет психологом. Будет лечить душу тем, кто отчаялся. Не могла Ульяна ошибиться! Не похожа была Наталья на самоубийцу.