Любовь Бортник - Бремя чести

Начал Ален свои поиски с улиц, на которых долго блуждал, но вскоре выбрался и попал на площадь. Ничего не извещало о том, что здесь была хотя бы одна живая душа. Он бродил уже несколько часов, хоть и погода ночью была весьма тёплая, ноги в рваных башмаках начали мёрзнуть. Он хотел присесть на бочку, которую заметил на углу, где переулок выходил на площадь, но из бочки, зашипев на него, выпрыгнула побитая и разодранная кошка. Он отшатнулся от испуга и неожиданности, но, переведя дух и убедившись, что в бочке больше никого нет, постучав по ней ногой, всё же присел передохнуть и обдумать следующие свои действия. Он свыкался с темнотой и тишиной, но вдруг услышал какие-то звуки, где-то не очень далеко, но и не близко.

Он поднялся и пошёл в сторону, с которой доносился шум. Чем ближе он подходил, тем отчётливее понимал – это музыка и смех. Прошатавшись еще несколько сотен метров он вышел на причал, озарённый пламенем костра. Люди, столпившиеся в круг, закрывали обзор Алену, и он не мог видеть, чем так восторгаются и чему так радуются эти ротозеи. Он подошёл к толпе ближе, и, благодаря своему великому росту, сумел разглядеть сквозь головы, что происходило возле костра.

Старый толстый цыган, с одним глазом и плешиной на голове, бил в бубен рукой, на которой было лишь три пальца. Второй, по моложе и по худее, играл на чём-то вроде скрипки. Музыка была игривая и живая, под неё хотелось танцевать. Пусть и ритм иногда сбивался, что искушённому уху Д’Амбруазе было сразу слышно, мотив и звуки нравились ему. Третий, совсем молоденький мальчишка-цыган, щёлкал деревянными ложками, пытаясь держать ритм, что у него прекрасно получалось. В свете костра Ален заметил, что малец смотрит в пустоту, и глаза его были затянуты пеленой. Мальчик был слеп, но прекрасно чувствовал ритм. Под весь этот забавный маленький оркестр танцевала девушка. Её платье составляла льняная сорочка, рукава которой были оборваны или отрезаны нарочно, и юбка, сделанная из нескольких цветных платков, повязанных на талии. Небрежно и криво срезанные рукава были настолько коротки, что были похожи на широкие лямки, и спадали с плеч девушки, которая так резво танцевала под цыганский оркестр. Красивыми кожаными туфельками, явно не по статусу, в которые были обуты её ножки, он отстукивала ритм, в такт слепому мальчишке. Самодельная юбка её разлеталась в разные стороны, а чепчик с головы давно валялся неподалёку. Аккуратно убранные на макушку длинные чёрные волосы уже растрепались и из-за них лицо девушки было трудно разглядеть. Свой танец она закончила прекрасным грациозным жестом, отведя одну ногу назад, а другую, слегка оголив, выставила вперёд, поставив её на носок. Спина её изогнулась, одна рука лежала на талии, а другую она завела за голову. Триумфальная и эпичная концовка привела зрителей в восторг, все хлопали, ликовали, просили ещё. И тут внимание Алена приковала поднятая рука девушки, которая стояла в своей изумительной позе секунд двадцать, наслаждаясь овациями. Жилистая, но аккуратная рука, нежная, казалась ему самым прекрасным, что он видел в своей жизни.

– Вы хотите ещё? Чем больше публике даёшь, тем избалованнее она становится, – хохотала девушка.

Она отвязала платки с пояса и вручила их одноглазому, мимолётно погладив его по щеке. Скрипач отдал ей потёртый заляпанный плащ, который девушка накинула на себя. Туфельки она сняла и отдала скрипачу, а сама, босиком побежала прочь, так быстро, что толпа не успела её остановить, тем более что толстяк преградил им путь, давая возможность девушке убежать как можно дальше.

И как Алену повезло, что приход его никто не заметил. Он быстро прошмыгнул мимо угрюмой и расстроенной кучи людей, которая уже начала расходиться. Он побежал за девушкой, но не мог понять куда она делась. Её босые ноги бесшумно ступали по каменной мостовой, за ней невозможно было проследить, и вскоре Ален остановился.

«Теперь я знаю, где тебя искать!» – с этим словами Ален Жоффруа Д’Амбруазе, в прохудившихся ботинках, грязном оборванном камзоле и потёртых штанах поплёлся домой с лицом, которое говорило о его успехе.

Фальшивое никогда не бывает прочным.

П. Буаст

Если бы Ален хотел, он мог бы влюбить в себя любую девушку безо всякого труда, тем более, что многие из них сами мечтали об этом. Но парню не нужны были ни крестьянки, ни барышни высшего общества, и если б случилось так, что сама Елизавета Александрина де Бурбон 3 3 Елизавета Александрина де Бурбон – внучка короля Франции Людовика XIV. повстречалась на пути Алена и предложила ему своё сердце, он прошёл бы мимо, растоптав это сердце, смешав его с грязью.