Виктор Улин - Конкурс красоты

У нее потемнело в глазах.

« Они прыгнут… и начнут вгрызаться …»

Она вдруг заметила перед собой высунувшиеся из-под юбки свои круглые светлые колени, и ей стало дурно. Она подумала про собственное тело.

Раздеваясь в ванной, запертой изнутри на всякий случай, она часто задерживалась перед зеркалом и, испытывая легкий приятный стыд одновременно с тайной гордостью, любовалась собой. Ася очень любила свое нетронутое тело. Особенно нравились ей три родинки вокруг левого соска. И еще – живот; он был плоским, практически детским, но очень приятным на ощупь: стоило ей самой положить на него свою руку, как где-то внутри и пониже что-то сразу начинало отзываться неясным, теплым томлением…. Тело было действительно безупречным – и оно еще только должно было когда-нибудь подарить ей радость своего подлинного предназначения.

А сейчас ей вдруг представилось, как в эту нежную, белую и беззащитную плоть вгрызаются желтые крысиные зубы. И брызжет кровь. Льется кровь. И заливает все вокруг…

Но за что?! Неужели она заслужила это своей еще не длинной жизнью?!

Она закричала отчаянно, почти сразу же сорвав голос, хотя и знала, что на помощь звать некого: в черном здании кроме нее остался лишь сизоносый вахтер у входа, который спит мертвецким сном алкоголика. Да и вообще -ночь прижала город к заснеженной земле, рассыпала и разъединила людей, оставила каждого наедине со своими опасностями. И она тоже осталась тут одна; ее никто не спасет. Подобно несчастному семинаристу из Гоголевского « Вия », ей помог бы лишь луч рассвета. Но зимой рассветает поздно – до того времени, если даже ее не съедят крысы, она попросту сойдет с ума.

Стоило, наверное, все-таки спрыгнуть со стола, проскочить несколько метров до двери, выскочить в коридор – и бежать дальше, бежать отсюда, из этого здания – раздетой на мороз, но на волю из западни. Но Ася знала, что ни за что на свете не отважится ступить на пол, где за границей светлого пятна лежат останки крысы, на ее глазах сожранной своими собратьями…

И она принялась бросать в зверей подряд все, что было на столе.

Визжа, крысы метались по комнате – в них летели ручки и блокноты, линейки, и твердые папки « на подпись », и какие-то журналы и справочники. Стол быстро опустел, и Ася пожалела, что поспешила избавиться от стула: сейчас по нему можно было бы добраться до стеллажа у стены, а там хранилось еще много тяжелых вещей. Толстые книги, кубки и вазы, чугунные сувениры, килограммовые подшивки приказов и распоряжений – и еще, как последнее оружие, на самом верху, задвинутые к стене пылились ставшие ненужными, но так и не выброшенные бюсты. И все это обрушилось бы в темноту, оттянув минуту ее гибели. Но стул валялся посреди приемной, и вокруг него хрюкали крысы.

Ася бросила последнюю папку и поняла, что в запасе остался лишь телефон.

Она схватила и его, и уже размахнулась, но с аппарата свалилась трубка и, перекрывая крысиный топот, изнутри зазвучал спокойный гудок.

Телефон работает?!

Впрочем, почему бы ему и не работать? Ничего особенного не случилось в мире; это она погибает – а город спит.

Ася поймала трубку, не успев бросить аппарат. Она понятия не имела, куда можно позвонить. Дома телефона не было. В памяти всплыли особые номера с железной таблички, какие раньше были приклепаны в каждой телефонной будке: 01, 02, 03 … Прежде они казались не имеющими отношения к ее спокойной, абсолютно защищенной родительскими стенами и такой безоблачной жизни – она не помнила их смысла и набрала наугад первый.

– Пожарная охрана, – не сразу ответил кто-то сонный.

Пожарная… Она нажала отбой.

Ночь стучала крысиными хвостами по паркету.

Она набрала 02.

– Дежурный по городу майор Звонцов! – почти мгновенно откликнулась трубка.

Ася молчала, еще не понимая, куда она попала.

– Секунду, не кладите трубку, – скороговоркой добавил невидимый человек и быстро крикнул то ли по другому телефону, то ли кому-то еще, находившемуся рядом. – Да, группу захвата! На Кольцевую, немедленно!

Дежурный… майор… группа захвата…

– Это что, ми…лиция? – неуверенно спросила Ася.

– Да, милиция. Я вас слушаю! – жестко ответил дежурный. – Что случилось?

Ася знала, что и милиция ей не поможет, и всхлипнула, горько и отчаянно.

– Алё! Девушка! – требовательно раздалось из трубки, которую она уже собиралась опустить. – Не молчите! Что случилось? Кто вас обидел? Не мол-чи-те!!!

– Да крысы, крысы…– пробормотала она, чувствуя, как по щекам катятся слезы от одного лишь человеческого голоса, услышанного в ночи. – Они… Они меня сейчас съедят…