Алексей Макаров - Юность

А утром приехал папин шофер на «УАЗике». Папа сделал несколько фотоснимков отъезжающих работяг у порога дома, мама с тетей Гале расцеловали их, почему-то смахнув при этом слезу.

Аэропорт представлял собой белое оштукатуренное здание с небольшим залом ожидания и кассой в дальней его части. Чтобы сказать что-нибудь в кассу, надо было согнуться в три погибели. Это и сделал шофер дядя Витя.

Он наклонился к маленькому зарешеченному окошку, и заискивающе произнес:

– Девушка, родная, а рейс на Зею будет вовремя?

Из окна послышался, чуть ли не рык тигра:

– А тебе-то что?

– Билеты тут, – он указал пальцем на Лёньку с Сашкой, – на этих мальцов были вчера директором заказаны.

Рык сменился на хрипловатый женский голос:

– Так давай сюда их документы.

Дядя Витя обратился к мальчишкам:

– Давайте свои документы сюда.

Лёньке мама его свидетельство о рождении положила в небольшую коробочку, которая была в боковом кармане рюкзака.

Лёнька поставил рюкзак на пол и, достав коробочку, передал дяде Вите своё свидетельство. Сашка сделал тоже самое.

Дядя Витя передал в щели решетки документы мальчишек, и они принялись ждать дальнейшего решения своей судьбы.

Ждать пришлось не больше пяти минут.

Из-за решетки раздался приятный женский голосок:

– Берите билетики для мальчиков. Самолет будет отправляться через полчаса. Их проведут к борту. А сейчас, пусть они пройдут в зону ожидания.

Взяв билеты, дядя Витя махнул и мальчишки, взвалив рюкзаки на плечи, пошли за ним.

Выйдя из здания вокзала, они осмотрелись.

Видя, что мальчишкам делать нечего, дядя Витя посоветовал им:

– Вы пока тут походите. Посадка начнется только через полчаса. А я пока тут, в тенёчке, покурю, а рюкзаки можете оставить здесь, – и он прошел к ближайшей скамейке.

Напротив находилось другое одноэтажное здание с точно такими же обшарпанными стенами, как и само здание аэровокзала. Над входом в него была прилеплена вывеска, по которой можно было понять, что там находится столовая. Но, в надписи у вывески, у буквы «Л» кончик был стерт, и получалось, что там находится «СТОПОВАЯ».

Посмотрев на вывеску, мальчишки рассмеялись, но прошли в эту «СТОПОВУЮ».

Внутри было прохладно и тихо. Они подошли к застекленному прилавку и принялись рассматривать, что там находится.

Там, за стеклом стояли какие-то салаты и пирожки.

Сашка поинтересовался у дородной тётеньки в белом чепчике:

– А с чем у Вас пирожки?

Тётенька не спеша повернулась к мальчишкам, и внимательно осмотрев их, изрекла:

– Что? Не видишь что-ли, что там написано? Или зенки повылазили? – вся эта фраза была произнесена на одной ноте пренебрежения к недостойным покупателям, и ни один мускул на лице тётеньки даже не шевельнулся.

Сашка приник к стеклу витрины и с трудом рассмотрел замасленную и расплывшуюся надпись на этикетке.

– О! С мясом! – он посмотрел на Лёньку. – Будем брать?

Хотя Лёнька хорошо поел дома перед отъездом, но перед тётенькой стыдно было ударить в грязь лицом, поэтому он кивнул головой Сашке:

– Буду. Два.

Тогда Сашка, повернувшись к дородной тётеньке и заискивающе попросил:

– А дайте нам, пожалуйста, четыре этих пирожка и по стакану компота, – и он указал на блюдо с пирожками за стеклом прилавка.

Тётенька, не взглянув на Сашку, достала четыре пирожка с прилавка и, шмякнув их на кусок какой-то бумажки, не торопясь завернула её.

– Давай двадцать восемь копеек, – небрежно сказала она Сашке.

Лёнька с Сашкой порылись в карманах и собрали необходимую мелочь, а потом, взяв пирожки и компот, отошли от прилавка и присели за дальний столик.

Тошнотики оказались холодными и жесткими, а компот кислый и не сладкий.

Лёнька выковырял из тошнотиков предполагаемое мясо и попробовал его. Но из внутренностей пирожка кроме какой-то слизи и жил достать ничего не удалось. Компот он только попробовал, а когда почувствовал вкус кислятины, отодвинул его от себя.

Сашка непроизвольно повторил все Лёнькины манипуляции и они, недовольно посмотрев друг на друга, рассмеялись:

– Неважно получается начало нашего путешествия, – горько улыбнулся Лёнька, – даже отметить его не удалось.

– Да… жаль, – протянул Сашка.

– Чего жаль? – не понял его Лёнька.

– Да, двадцать восемь копеек жаль, – так же грустно ответил Сашка.

– В следующий раз будем, спрашивать – свежие пирожки или нет, – посоветовал сам себе Лёнька.