Дмитрий Ардшин - Паутина

Дополнительным ингредиентом вечера была тихая и одинокая Карина с пепельными волосами и острым подбородком, которая задумчиво поглядывала на Пирога, бренчавшего на гитаре и гнусавым голосом певшего про черепаховый лорнет. Оля Павловна суетливо позвякивала кастрюлями и тарелками на веранде, самозабвенно играя роль расторопной хозяйки. В ее ногах путалась крохотная собачонка, таращившая мультяшно-большие глаза. Саша Мельников с тонкими чертами узкого лица и нависающими веками, тряся гривастой головой и ритмично дрыгая правой ногой, стучал вилками по бревну, подыгрывая Пирогу.

– …Оказывается, этот астероид – громадный бриллиант, – торопливо проговорила сияющая Пташкина.

– Вот бы мне кусочек от него, – сказал Дерягин. Он допил свой коктейль и показал рисунок Светлане.

– Не похоже, – сказала Светлана, приподняв тонкие брови.– Совсем…

– Я знаю, – с широкой, блаженною улыбкою сказал Дерягин, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. – В топку его.

– Ах, зачем… – Пташкина схватила Дерягина за руку. Но он все-таки бросил рисунок в огонь. И не удержавшись на бревне, нет, не взлетел, а упал на траву, увлекая за собою Пташкину.

И тут же смех вырвался наружу. Вслед за Дерягиным засмеялась Пташкина.

– Как насчет поцелуя за портрет… – полушутя спросил Дерягин, которому вдруг показалось, что это его минута и возможно все.

– Так ведь не получилось, – глаза Пташкиной растерянно заметались между Пирогом и Дерягиным.

– Тогда за попытку… – тихим дрогнувшим голосом проговорил Дерягин и, затаив дыхание, слегка обнял напрягшуюся Светлану и приблизил свое лицо к ее раскрасневшемуся лицу…

Но тут подоспел Пирог. Он проворно вклинился между Дерягиным и Светланой и со словами:

– Давайте правильно распределим роли, – впился в губы Пташкиной.

Облом…

Оставалась задумчивая, заманчивая, вкусно и дорого пахнущая Карина в бежевых джинсах с вкраплениями серебристых блесток. Дерягин грубовато схватил ее чуть выше локтя и потянул к себе. Она расслабленно, безвольной куклой повалилась на спину. Дерягин с отчаянной веселостью заглянул ей в лицо и тут же протрезвел, перестал улыбаться, – бледно-зеленые по-кошачьи распахнутые глаза Карины окатили холодом. Обожгло затылок и спину. Весь кураж пропал.

– Извини, – смущенно пробормотал Дерягин, поежившись. Он поспешно отвернулся и схватился за шампур.

Плохо… Очень плохо… Совсем не прожарилось… И к тому же жилистое.

Исподволь смеркалось, как в кинозале перед началом сеанса. Дерягину показалось, что все это уже было, что этот унылый фильм он уже когда-то видел. Давным-давно Саша уже тряс своими лохмами и выстукивал по бревну замысловатый ритм. А Оля Павловна с лупоглазой собачкой на невидимом поводке лет сто тому назад уже металась между костром и верандой, подыгрывая своему барабанщику звяканьем кастрюль и тарелок… Карина вот-вот мяукнет и прыгнет в темень, приняв ее за мышь. А обжимавшиеся в траве Пирог и Светлана зароются в землю и обрастут желтыми огурцами.

Со стороны озера донесся тоскливый вой. И оборвался. Собачка тявкнула и, сорвавшись с невидимого поводка, пропала из виду.

– Улисс! – испуганно прозвенела Оля Павловна. Все прислушались. Ни звука в ответ. Лишь костер и магнитофон устало трещали между собой.

Оля Павловна, всхлипнув, сорвалась в темноту, как с обрыва. Вслед за ней кинулся Саша. Все тронулись к озеру, ища Улисса.

Вскоре темнота уплотнилась и дохнула сыростью. Споткнувшись о корягу, Дерягин угодил ногой в парное молоко.

– Озеро, – проворчал он и захлюпал мокрой сандалетой.

Заговорили шепотом, словно на похоронах. Откуда не возьмись, невдалеке вздрогнул костерок и стал колыхать темную фигуру.

Обхватив руками колени, у подрагивающего огня сидел рыбак в бушлате и кепке с козырьком на затылке. Седоватые кусты бровей нависали над длинным крючковатым носом, а нос – над большим вытянутым ртом. Выпуклыми остановившимися глазами рыбак угрюмо смотрел на удочку над черной рябью.

– Собачку не видели? – спросил Пирог.

Рыбак ничего не ответил, даже не шелохнулся.

– Как улов? – Пирог икнул.

Та же насупленная тишина.

– Время не подскажите? – не унимался Пирог.

Раздалась трескучая трель, и завоняло тухлыми яйцами.

– Хамишь? А если я тебе нос откушу? – хрипло проговорил Пирог, тяжело засопев.

– Не надо… – негромким мягким голосом попросила Карина и повисла на толстой шее Пирога.

– О-хо-хо, – вздохнул рыбак. Взяв удочку и котелок, он поднялся и дунул на костер. Тот дернулся и, словно свеча, потух. В темноте раздался мерный удаляющийся плеск, – рыбак входил в озеро. Внезапно плеск оборвался. И стало не по себе от тишины, от притаившегося в темноте озера, которое дышало тиной.