Эна Трамп - Беспризорница Юна и морские рыбы. Книга 2. Белый Ворон приходит сам

Этого пса он подобрал как-то на дороге, когда был еще молодым (а пёс был щенком), – а теперь Зайцу было много лет: двадцать пять; а пёс вырос в большущего черного зверя. Ну, не такого уж большого – с чем сравнивать. Во всех дворах собаки были маленькие, пятнистые, с закрученными хвостами. Они тоже все были родственники. Они заливались все таким согласным лаем, когда Заяц в сопровождении пса шел по деревне! Это так говорится; на самом деле пёс шел впереди. Так что сперва можно было увидеть пса – ничего себе зверя, идущего как будто самого-по-себе, ни звуком не отвечая на собачий концерт по сторонам – а уже потом, сильно отстающую, фигуру, которую ни с чем не спутаешь, с одним плечом выше другого, и все время припадающую на правую ногу. Потому что Заяц был хромой. Он был такой с детства. Может быть, с рожденья; но никто не помнит своего рожденья, Заяц его тоже не припоминал…

– А говоришь – «как все», «нормальный».

– Сказано же – с чем сравнивать; а если сравнивать не с чем, то и выбирать не приходится. Конечно: вряд ли он выиграл бы соревнование по бегу на короткую дистанцию – так когда это было, те соревнования? Может, и никогда. А может, так давно, в молодости, что он, честно говоря, на это не обращал внимания.

Зато в лесу ему не было равных – там вообще никого, кроме него, не было…

– Еще зверей.

– Так спроси тех зверей – тушки или шкурки которых он выменивал в деревне – тоже не часто: раз в год – на то, что ему надо было; а надо было ему немного. – Кто скорей успевал? И если шагал он не слишком быстро – то всегда в правильном направлении; и никогда не останавливался – до полной остановки и законного отдыха.

С псом же он не равнялся: каждый был на своем месте. Вот и всё.

Правду сказать, не слишком много видели Зайца и пса в деревне – немногим чаще волков. Волков же в деревне не было. Они ушли. За оленями. Те, кто их не видел – а не видел никто – если только не слушать, что болтают старые люди: много они чего болтают, – почитали пса за волка: «Как его зовут-то?» – На это Заяц неизменно пожимал плечами. И точно: не назовешь такое животное Бубликом, Растопыркой или там Грызолизом. «А чего он не лает?» – Кое-кто мог бы и добавить, что это непорядок для охотничьей собаки – которая должна подавать в лесу голос, когда видит дичь.

Да, но вот только этот кое-кто не потащился бы ночью на край деревни, чтобы это сказать.

Зайцу же – когда оказывался после леса в своей избушке – хотелось поговорить. Такое у него возникало желание. Почувствовать себя таким, как все. Может быть, если б не пёс, у него и не возникло бы такого желания, – а может, он все равно бы разговаривал… с печкой! Но с псом, конечно, поинтересней. Разговаривали они примерно так.

– Может дупеля, может пуделя. Либо в сук, либо в тетерю. Дядя Филат подарил пару утят: вон, говорит, летят. Перья остались, а мясо улетело.

…Или вот: стреляй хоть в пень – лишь бы прошел день!

Ухо пса, видное с обычного места Зайца на тахте, повернулось на один градус – значит, слушает.

Заяц вздохнул. Рассмотрел в темноте порванную меховую безрукавку – и перекусил толстую вощеную нить. Иголку воткнул в моток этих ниток. И кинул, не вставая, в сундук.

На улице была весна. Но, если бы кто вышел сейчас на улицу, он бы серьезно в этом усомнился! Но никто не выходил: в деревне спать ложатся рано, выпив свою траву мартыновку и мяту. У Зайца тоже была мята. У него ею всё крыльцо заросло. В печке, маленькой, железной, гудел огонь, а дверца ее была открыта, чтобы не жечь зря свечей. Пёс лежал у двери. Вообще он не любил находиться в доме, и только из уважения к Зайцу делил с ним эту, людскую, жизнь.

Заяц еще раз, поглубже, вздохнул. Засиделся. И сейчас спать не хотелось. А вот бывает, когда весна, наступившая уже вроде, опять отступит. Луна, заслоненная облаком, в морозном небе неподвижно застывшим, как будто составленным из ледяных иголок, и вдруг какая-то иголка – как кольнет тебя в сердце!

…Но не было никаких иголок. Кроме той, которую он кинул в ящик.

– Рано не рано, говорит в капкане лиса, а ночевать придется, – заключил Заяц.

И встал.

Он решил сходить во двор, перед тем, как лечь, перед тем как проснуться, через каких-нибудь пять часов, чтоб отправиться в поле 2 2 Так охотники говорят. Вместо леса, они называют «в поле». Это чтоб звери не подслушали, куда они собираются, и не разбежались. В деревне даже другое слово обозначало охотников: полевничий. .