Анастасия Корепанова - В постели с психологом

Всю свою жизнь я всячески пыталась избежать банальностей. Во всем! Во вкусах, в предпочтениях, в суждениях. И к чему же я в итоге пришла? Моя жизнь – самая что ни на есть банальная штука! Мой день можно описать в нескольких словах: работа – магазин – дом – вино – сериалы – работа. Но самое ужасное, что подобным образом можно описать каждый день моей жизни без исключения. Как это со мной произошло? Разве об этом я мечтала? Разве такой представляла свою жизнь?

Я беру в руки бутылку, чтобы подлить еще, но в мой бокал падает всего лишь пара капель. Я обреченно ставлю бутылку, ее стук о стеклянный стол неприятно разрезает тишину. Я плетусь в комнату, включаю сериал и кутаюсь в одеяло. Мелькающие фоном кадры, алкоголь и дремота путают мысли. Еще один серый, ничем не примечательный день в моей серой, ничем не примечательной жизни подошел к концу. И я засыпаю, чтобы завтра проснуться и повторить его. Да здравствуют серость и меланхолия!

Записка №2

День как день. Такой же, как и сотни других дней. Я просыпаюсь, но не хочу открывать глаза. В моей голове пульсирует одно только слово «зачем». Зачем я снова и снова просыпаюсь? Зачем снова и снова в моей жизни наступает новый день? Назойливый будильник продолжает издавать раздражающие звуки. Это вынуждает меня открыть глаза.

За окном серо и сыро. Я понимаю это даже сквозь плотные занавески. Хотя бы что-то радует. Большинство людей ненавидят такую погоду, а я люблю, она отлично отражает мое внутреннее состояние. Когда за окном моросит противный холодный дождь, а небо затянуто свинцовыми тучами, я как никогда чувствую гармонию с миром и природой. Мне становится смешно от слов про гармонию. Потом страшно…

У психологов существует такое понятие – «смех висельника», кажется, это что-то про то, когда человек сам над собой смеется, хотя впору плакать. А я не вижу в этом ничего плохого. Если бы не самоирония, то я вообще не смеялась бы. А так…

Я смотрю на свое отражение в зеркале и спрашиваю себя: «Что ты видишь?»

Я вижу женщину. Стройная, высокая. Черная водолазка, классические свободного покроя брюки, низкий тугой пучок, красная помада – все это еще сильнее подчеркивает бледность ее лица и на его фоне глубокий взгляд почти черных глаз.

Голос в голове, кажется, не удовлетворен и продолжает давить: «А что еще ты видишь?»

Я медлю с ответом. Я вижу одинокую, никому не нужную женщину, которая с каждым днем высыхает от отсутствия любви и ласки. Женщину, жизнь которой пуста и никчемна. Женщину, которая…

Я вздрагиваю от звука собственного голоса. О господи, я говорю с собственным отражением. Я хватаю сумку-портфель и выхожу из дому. Холодный воздух немного возвращает меня к реальности. А подкуренная сигарета помогает взять себя в руки и собраться. Что-то я совсем расклеилась. Нужно будет навести порядок в доме вечером.

Я снова улыбаюсь собственным мыслям: «порядок в доме», словно от бесконечной мойки полов и протирания пыли я смогу смыть с себя свое состояние. Если бы все было так просто…

Я закрываю находку и не сразу замечаю, что за окном успело потемнеть. Мне отчего-то не хочется шевелиться, будто малейшее движение может что-то разрушить. Но прохлада заставляет меня взять дневник и войти в дом. Электрический свет резко бьет в глаза, вместе с ним в нос ударяет запах разбавителя.

– Где ты пропала?

– Да так, просто разбирала хлам на чердаке…

– А это что у тебя в руках?

– …Это… Э-э-э… Книга с рецептами…

Книга с рецептами?! Почему я не сказала, что нашла дневник на чердаке?.. Хотя что в этом плохого. У людей, даже очень близких, должно оставаться право на собственное пространство и на что-то очень личное. О мою левую ногу начинает тереться кошка, намекая на то, что она хочет есть. Ко мне тоже приходит запоздалый голод.

– Поужинаем где-нибудь?

– Я уже заказал на дом.

Записка №3

Я протягиваю руку к телефону, часы на нем показывают 3:49. Через несколько часов мне нужно быть на работе. Мне хочется швырнуть телефон изо всех сил. Вместо этого я скидываю с кровати одеяло. Оно падает, даже не долетев до угла, и не создает нужного эффекта грохота, который мог бы снизить уровень моего раздражения.

Мне не остается ничего, кроме как встать и занять себя чем-то менее раздражающим, чем смотрение в одну точку с мыслью заснуть.

Босые ноги касаются холодной кухонной плитки. От этого почему-то становится не по себе. Я накидываю халат, натягиваю носки и выхожу на балкон покурить. Ночная сигарета отдает горечью во рту, вторая заходит лучше. Я смотрю на окна в доме напротив. В некоторых еще горит свет. Мне нравится стоять вот так вот и, подглядывая в чужие окна, фантазировать о том, кто там живет, сочинять жизни. Так легко сочинять чужие жизни, намного легче, чем проживать свою. Когда я была маленькой, мне хотелось пролететь по всем домам и посмотреть, что там происходит, но так, чтобы никто меня не видел. Невидимка. Кажется, частично желание исполнилось.