Ирина Зорина - Ты из моих снов

– Тебе уже за тридцать. Может, стоит жениться? Женитьба быстро выколачивает дурь из головы. Особенно, когда появляются дети.

– Жениться? На ком?

– На какой-нибудь покладистой красотке. Их у тебя полно.

– И сделать несчастной её и себя вместе с ней, – Макс покачал головой. – Нет уж, это неподходящий вариант. Это не поможет мне избавиться от девушки с янтарно-карими глазами.

– Тогда, быть может, тебе стоит перестать бороться с этим. Возможно, тогда всё прекратится само собой.

– Не искать других девушек, не выкорчёвывать мысли о ней, не сражаться с собой? Плыть по течению?

– Как вариант. Думаю, сны с ней весьма приятные, раз ты ни о ком другом думать не можешь, – лукаво улыбнулся Фред.

– Весьма, – рассмеялся Макс, – хоть и не в том смысле, в котором ты, вероятнее всего, подумал.

– Что ж, тогда наслаждайся, отпусти поводья.

– Я окончательно сойду с ума.

– Все мы немного безумцы.

Тяжелая дверь, выкрашенная тёмно-коричневой краской, со стуком отворилась. В помещение хлынул мягкий свет. Он сочился откуда-то сверху, заполнял всё пространство плотным, почти осязаемым свечением. Сладкий воздух, напитанный ароматом осенних цветов, колыхал ветви растущей у двери рябины. Её гроздья, огромные, сочные, красновато-бордовые, совсем как вишни, нависали над входом. Тонкие, полупрозрачные листья с дрожащими на них каплями росы, обрамляли гроздья, точно королевские опахала.

– Знаешь, что такое любовь? – спросила девушка, шагнув к рябине. Её силуэт в невесомом белом платье почти растворился в окружившем его слепящем сиянии.

Мужчина, смотревший на неё из темноты, не в силах был произнести ни слова, он боялся, что если что-то скажет, она растворится совсем, она исчезнет.

– Любовь – это сияние неба, проникшее в нас. Чем больше его, тем меньше нас. Если сильно-сильно любить, можно стать светом, – девушка повернула к мужчине своё улыбающееся лицо и протянула руку. – Ну же, иди ко мне. Посмотри, как много во мне света, я сама уже почти свет, – она подставила лицо слепящим потокам. – Не бойся, пусть он живёт и в тебе. Возьми.

Девушка разжала ладонь, из неё полились светящиеся струйки. Они плыли по воздуху, наполняя его свечением, они сочились в грудь мужчины, в его лицо, пальцы, ладони. Он ощущал, как изнутри его согревает тепло, мягкое, родное, будто воспоминание о чём-то невероятно счастливом, но давно забытом. Он взял девушку за руку и вдруг почувствовал, как его накрывает волна неизъяснимого восторга, словно он мчится с высоты на огромных качелях, а в груди дрожит, замирает сердце.

– Это твоя любовь? – спросил мужчина.

– Нет, эта любовь наша.

– Я не знал, что умею любить.

– Любить – это не умение, это узнавание.

– Узнавание кого?

– Того, кого знаешь уже очень давно.

– Теперь мы не расстанемся.

– Мы всегда расстаёмся. Но мы обязательно встретимся вновь.

– Нет, я слишком долго жил без тебя. Теперь, когда мы, наконец, встретились, я буду дураком, если упущу тебя снова!

Девушка протянула руки к свисающей почти к самому её лицу ветке рябины с тяжёлой алой гроздью. Она отломила гроздь и сорвала оливковую кору. Тонкая ветвь блеснула обнажённой белизной. Девушка протянула её мужчине.

– Иногда нужно отпустить, чтобы обрести навсегда.

– Разве бывает «навсегда».

– Нет, – улыбнулась она.

– Времени кроме «сейчас» не существует. И потому я не отпущу тебя ни сейчас, ни потом.

– Не отпускай, – девушка крепко сжала его ладонь. Он почувствовал горькую, тянущую грусть, словно вот-вот должен разлучиться с чем-то бесценно дорогим. Мужчина посмотрел на залитую светом равнину, усыпанную полевыми цветами.

– Мы пойдём к горизонту и будем вместе, пока не свалимся за край неба.

– Но разве это возможно? – изумилась девушка.

– Да, если только верить.

Гул аплодисментов. Смазанные лица рукоплещущих стоя зрителей. Дощатый пол высокой сцены. Ещё один поклон, и можно будет уйти. Главное – улыбаться, открыто, беззаботно. Мальчик лет десяти поднялся на сцену с огромным букетом ромашек. Направился прямиком к Эмме. Глаза его сияли радостной гордостью. Эмма почему-то растерялась, словно получала букет впервые в жизни. Сумбурно поблагодарила, потрепала по соломенной голове. Поклон. Занавес.

– Ты была неподражаема, впрочем, как и всегда, – по случаю спектакля, в котором его жена исполнила главную роль, Дима изменил своим излюбленным джинсам и футболке, облачившись в чёрный костюм. Высокий, статный, зеленоглазый брюнет в элегантном костюме – он выглядел замечательно, и Эмма отметила это в первый же момент, как увидела его в зрительном зале ещё во время спектакля. В то мгновение её больно уколола совесть, почему-то она колола и сейчас.