Ирина Зорина - Ты из моих снов

– Куда отправимся? – спросил Стив, оглядывая оживлённый перекрёсток.

– Куда-нибудь, где нет места мыслям.

– Одни обострённые ощущения?

– Именно так.

– Идёт, это по мне. Я знаю здесь неподалёку одно заведение, тебе оно придётся по вкусу.

Горячее слепящее солнце било прямо в лицо. Макс прикрыл глаза рукой. Голова трещала от надоедливой пульсирующей боли. Он пошевелился, пытаясь вернуть ощущение собственного тела, и почувствовал рядом бархатное человеческое тепло. Макс открыл глаза. На соседней подушке, по-детски подложив ладонь под щёку, спала полностью обнажённая девушка. Её густые длинные волосы рассыпались по подушке, маленькая грудь мерно вздымалась и опускалась.

Мужчина осмотрел крохотную, слишком плотно заставленную мебелью комнатку с небольшим окном, из которого виднелись невзрачные крыши соседних домов, и пришёл к выводу, что находится здесь впервые. Стараясь не шуметь, он аккуратно поднялся с кровати и на цыпочках прошёл в кухню, по пути собрав валяющуюся на полу одежду. Через пару минут он уже был одет. Медленно повернув дверной замок, он выскользнул в невзрачный подъезд, а оттуда на улицу. Такие неказистые дома и квартиры последний раз Макс видел на родине, в Беларуси. Наверное, девушка совсем недавно приехала из глубинки попытать счастья в городе мечты, и теперь вынуждена была снимать дешёвое жильё, чтобы хоть как-то сводить концы с концами.

Мужчина шёл по улице, на ходу застёгивая лёгкий светлый плащ. Что происходило вечером? Воспоминания были отрывочными, сумбурными. В висках стучала боль. Он поднял руку и остановил такси.

– Кэррол-Гарденс, – выдавил он из себя, рухнув на заднее сидение.

Машина понеслась по суетливым бетонным улицам. Макс посмотрел на часы. 7.25 утра. Этот город постоянно движется, гудит, точно громадный улей. Люди здесь словно забыли, что иногда организму требуется сон и отдых.

Стоя возле блестящей, как начищенные ботинки, тёмно-бордовой двери, он некоторое время раздумывал: не стоит ли всё-таки отправиться домой? Наконец, решившись, мужчина постучал в дверь дважды. В доме не было слышно ни звука. Постояв немного, он уже собрался было уходить, как щёлкнул замок, дверь отворилась, на пороге показался Фред в синей шёлковой пижаме.

– Макс? Ты? – проговорил он, сонно моргая. – Что стряслось?

– Извини за беспокойство. Мне просто нужно с кем-то поговорить, а более рассудительного человека, чем ты, среди моих знакомых нет. Твои ещё спят?

– Да, и дети, и жена, выходной же, – Фред лениво почесал выдающийся вперёд круглый живот. – Можем поговорить в гостиной. Там мы никому не помешаем.

– Спасибо, друг, – Макс шагнул в полутёмную квартиру.

– Выглядишь неважно, – заметил Фред, усаживаясь на огромный диван, стоящий посреди комнаты напротив искусственного камина, – до утра кутили?

– Честно признаться, я не помню, – Макс разместился в кресле и вытянул ноги. – Думаю, нет. Вероятнее всего, мы закончили ночью.

– Неслабо вы повеселились, раз ты даже не помнишь, когда веселье оборвалось.

– Об этом я и хотел поговорить. Только обещай, что воспримешь мои слова серьёзно. Я ещё не вполне трезв, но даю себе полный отчёт в том, что делаю и говорю.

– Без проблем, за свою жизнь я слышал слишком много невероятного, меня уже не удивишь. К тому же сохранять серьёзный вид – моё профессиональное качество.

– Я не прошу тебя не смеяться. Я прошу помочь мне разобраться, понять, найти выход.

– Хочешь завязать с пьянством? Весьма удачная мысль.

– Не совсем. Хочу поговорить о его причине.

– Я весь внимание.

Макс заёрзал в кресле, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и глубоко вдохнул.

– Слушай, это нелегко. Не знаю, с чего начать.

– Начинай с того, что больше волнует.

– Окей. Окружающие девушки лишь в первое мгновение пробуждают во мне интерес. Стоит поговорить с ними пару минут, они перестают вызывать во мне какие-либо эмоции, кроме раздражения или скуки.

– А мужчины?

– Фред, я же просил быть серьёзным!

– Я серьёзен. Это тоже имеет место быть, и, как я заметил, довольно часто.

– Прекрати, причина не в этом.

– Так в чём же?

– В одной девушке.

– Неожиданно. Не понимаю, зачем тогда тебе другие? – удивился Фред.

– Я не хочу думать о ней, хочу переключиться на какую-нибудь другую. Но это не удаётся. От отчаяния я напиваюсь. В таком состоянии могу любить любую. Затем просыпаюсь утром, вижу рядом ту, с которой провёл ночь, и не чувствую к ней ничего, а к себе лишь отвращение.