Галина Юхманкова - Очерки

О чем он думал, никто уже не узнает.

Когда, наконец, подошла его очередь посетить кабинет № 333, он не поднялся со своего места. Он умер. В страхе, как испуганные куры, метнулись от него соседи по банкетке, а он все так же смотрел впереди себя невидящим взглядом.

Искра была бойкой и сообразительной девочкой, она выделялась среди других детей лучистостью и заразительной энергией. На самом деле ее звали по-другому, а единственная любимая бабушка, которой она лишилась в 10 лет, звала ее Белочкой за прекрасные льняные волосы. Только повзрослев, Искра поняла, почему она так любила свою бабушку. Потому что бабушка любила ее. Любила, отбросив всякий академизм и правила воспитания. Не боялась, как мама Искры, ласкать и тискать девочку, позволяла съедать всю клубнику из компота и прыгать на пружинной кровати до потери пульса, жалела и плакала вместе с ней, когда у Искры случались отвратительные приступы аллергии, и лицо становилось похожим на изрытый морщинами апельсин.

Аллергия была, пожалуй, единственным моментом, омрачавшим детские годы Искры; девочка с младенческой непосредственностью переносила жуткие приступы, риниты и отеки Квинке. Как и многие дети, страдающие болезнью с самого рождения, она не представляла себе другой жизни, жизни без забот, когда можно съесть ананас и не бояться за последствия. Правда, она здорово обижалась, когда сверстники, увидев ее опухшее лицо, дразнили ее разными гадкими словами. Искра сильно страдала тогда, но не показывала виду, поскольку уже в свои пять лет знала о жестокости детских коллективов: прояви слабость, покажи слезы, и ты погиб. Она и сама, подсознательно защищаясь, иногда дразнила и обижала какого-нибудь застенчивого ребенка, завидуя его умению красиво слепить белочку или сшить ежика. Эта агрессия помогла ей самоутвердиться в детском коллективе, почувствовать себя уверенней, несмотря на болезнь.

Обиду детской психике Искры наносило еще и то, что весной на даче она не могла, как все ее двоюродные братья и сестры, кувыркаться в бескрайних, желтых как солнце, одуванчиковых полях, не могла уткнуться носом в пушистую вербу, а летом не могла скакать по стогам высушенного сена. Для Искры это было табу. Постепенно она свыклась с мыслью о том, что не такая, как все дети; это положило начало ее скованности и ощущению неполноценности.

Вторым неприятным моментом в жизни Искры стало печальное осознание того факта, что ее семья, семья советских инженеров, по сути, нищая. Родители живут на одну зарплату, постоянно занимая деньги у состоятельных знакомых и отказывая себе во всем. Еще в раннем детстве, приезжая в гости к своей богатой тете, Искра поражалась обилию и разнообразию продуктов, многие из которых вообще видела впервые. Тогда она искренне не понимала, почему двоюродные брат и сестра выбрасывают в сарай практически новые ботинки или сапоги, у которых всего лишь вышла из строя молния или оторвался язычок. Почему родители не ругают их за пропавший велосипед, а они не боятся оставлять дорогие игрушки на улице как попало, даже не вспоминая о них. Все это приводило наивную Искру в огромное недоумение, и только позже она поняла, что есть семьи, где можно себе позволить такие вещи, и семьи, где такое невозможно было даже и представить. В семьях второго типа, к которому принадлежала семья Искры, даже слово «деньги» считалось совершенно оскорбительным и оскверняющим все кругом.

Родители Искры считали, что деньги в жизни вовсе не главное. Наверное, потому, что у них денег никогда не было. А если чего-то нет, не стоит и расстраиваться. Родители были типичными представителями советской интеллигенции, ленивой, безвольной и безропотной, осуждавшей всякого рода «рвачество» знакомых, которые подрабатывали где только можно, чтобы купить машину или дачу. Родителей устраивало то, что у них в семье все, как у всех: квартира, полученная от государства, двое детей, кошка, бабушкин огород и дедушкин дом. Правда, они пошли в отрыв от соседей, отдав Искру учиться музыке и купив ей в кредит пианино. Однако очень скоро соседи подтянулись, приобретя и своим детям такие же инструменты и отправив своих чад в музыкальные школы. И снова все стало, как у всех. Правда, Искре и ее младшему брату иногда перепадали хорошие иностранные вещи, которые покупала их богатая тетя и которые, к примеру, не подходили ее детям. Тогда-то Искра и начала понимать, что такое счастье, когда ты идешь в импортных джинсах и кофточке, как у детей из прибалтийских советских кинофильмов, и на ногах у тебя самые замечательные на свете кроссовки. Ты чувствуешь себя уверенно и раскрепощенно, даже с некоторой долей превосходства. Конечно же, Искра была счастлива и без этих шмоток, когда, например, отправлялась кататься с родителями на лыжах, когда были летние каникулы, и еще много-много раз. Но все это счастье было совершенно обыденным и не воспринималось всерьез.