Яков Канявский - Украденный век

Федька был доволен. Он не позволит никакой «гидре контрреволюции» выползти на вверенную ему территорию. Над сельсоветом Рыжий вывесил плакат «Да здравствуют бедняки! Вся власть бедным!».

Люди ходили и посмеивались:

– Выходит, чтобы получить власть, надо сперва пропить имущество и стать бедняком? Нет уж, лучше не иметь такой власти и оставаться зажиточным.

Но вскоре стало не до смеха. Из города прислали отряд для проведения продразвёрстки. Солдаты во главе с Федькой ходили по дворам и именем революции отбирали у людей пóтом и кровью выстраданный урожай. А что потом сеять? Чем питаться до нового урожая? Это новую власть не интересовало.

– Проявляйте революционную сознательность. Стране нужен хлеб. А кто его выращивает? Вы. Так у кого же брать, как не у вас?

– Так крестьянин всю жизнь хлеб выращивал, но даром никогда не отдавал, а продавал. Но твоя власть, Федька, ведь у нас не покупает, а отбирает. А отбирают у людей силой только кто? Бандиты. Выходит, что твоя власть тоже…

– Но-но, разговорчики, – горячился Федька и хватался за револьвер. – Вы мне бросьте разводить тут контрреволюционную пропаганду. Понимать надо, что в стране военный коммунизм.

– Что-то нам непонятно, Федька.

– Я вам не Федька, а товарищ Рыжов.

– Ну хорошо, пусть будет Рыжов. Только нам всё равно непонятно, дорогой товарищ. Вот большевики говорят, что хотят построить коммунизм, и тогда все будут равны и будут хорошо жить. Теперь ты говоришь, что в стране сейчас коммунизм и у людей весь урожай надо отобрать. Люди будут равны, все сделаются одинаково бедными, но жить-то от этого лучше не станем. Может, лучше не отбирать и жить без коммунизма?

– Да как ты не поймёшь, дурья башка, что сейчас военный коммунизм!

– Военный? А когда же будет гражданский?

– Вот разобьём всю контру и начнём строить гражданский.

– Сколько же времени вы её ещё бить будете? Год? Два? Три? А у нас один раз урожай отберут, другой. А потом ни пахать, ни сеять никто не захочет. Да и некому будет, все с голоду перемрут.

– Ты меньше болтай. Давай лучше мешки таскай.

– Чего ж это я сам свой урожай отдавать буду? Вы отбираете – сами и таскайте.

Такие разговоры шли по селу во время продразвёрстки. В домах голосили бабы и дети. Мужики сидели возле жилищ и смахивали невольные слёзы. Каждый трудился, выращивая свой урожай, не один месяц. А тут приехали какие-то люди с винтовками и в один день всего лишили. Правда, эти не кричат, как бандиты: «Жизнь или кошелёк!», а произносят какие-то новые слова. За революцию, мол, за Ленина. Только словами этими семью не прокормишь. А начнёшь возражать, так вскинут свои винтовки и пальнут, как те бандиты.

Петро в полемику не вступал и вообще в политику не лез. Ни слова не сказал, когда у него забирали зерно. Кормить семью становилось всё труднее. Заказов стало мало, потому как многие хозяйства пришли в упадок, а кто ещё работал, не всегда имел, чем рассчитаться.

Петро сам стал наведываться в город, предлагать услуги. Как-то один селянин, ездивший туда, поведал Петру, что для него есть заказ у одного городского адвоката. Адвокат был в городе известен, знали его как человека справедливого и большого законника. Был он пожилым. Проживал вместе с женой в красивом доме, построенном ещё его дедом.

Пётр запряг лошадку и поехал в город. Подъезжая к дому адвоката, он заметил издали трёх мужчин в кожаных куртках. Эти трое рассматривали дом с наружи. Потом они посовещались и решительно направились внутрь. Петра охватило недоброе предчувствие. Кто в то время носил кожаные куртки, было хорошо известно. Он притормозил лошадь, но из телеги не вылезал. Стояла жара, и окна в доме были открыты, так что Петру было хорошо слышно, что происходит внутри.

– Кто хозяин этого дома?

– Я, а что вам угодно, товарищи?

– Кто такой?

– Адвокат Милявский, если угодно. А вы кто будете?

– А мы городская ЧК и дом этот у вас реквизируем.

– Простите, а на каком основании?

– На каком? Именем революции! Понял?

– Не совсем. Имущество можно отнять у человека за серьёзные преступления и только по решению суда. Иначе это квалифицируется как грабёж.

– Ну ты поговори ещё, буржуй недорезанный! – начал закипать один из вошедших.

– Насчёт буржуя вы тоже заблуждаетесь. Всю жизнь я тружусь, защищая людей в суде.

– Хватит болтать! Освобождайте помещение!

– Я продолжаю настаивать, что это грабёж и виновные должны быть привлечены к ответственности. Так что вам ещё, может быть, потребуется моя помощь.