Константин Рыбинский - Для метро

– В 1916 году её старший брат, с которым они, после смерти родителей, как могли, тянули хозяйство, полюбил молоденькую дочь мельника. Та ответила взаимностью, старый весёлый мельник не возражал (он вообще был изрядный вольнодумец и почитывал всякое), они сыграли свадьбу, нарожали детей. Всё вполне могло закончиться пожелтевшими фотографиями почтенной пары на фоне картонного пейзажа в окружении взрослых внуков, если бы не соперник. Отвергнутый воздыхатель терпеливо дождался Гражданской войны, стал красным командиром, во главе конного отряда бодрым аллюром влетел в родную деревню, где расстрелял товарища во дворе его дома, под черёмухой, на глазах жены и детей. После чего ускакал продолжать борьбу за торжество мировой революции. Больше его не видели.

Ты чуть помолчала, помешивая обжигающий кофе.

–Как-то летом, навещая бабушку в деревне, я вскапывала огород недалеко от старого разросшегося дерева с чёрными ягодами, что росло под окнами. Звякнувший под лопатой осколок металла оказался ржавой стреляной гильзой от трёхлинейки. У меня до сих пор ощущение, что я слышу эхо выстрела. Другого её брата убили Белые.

– Страшные времена.

– Да. Но она не ожесточилась. Ни тогда, ни после.… Давай поужинаем!

Мы заказали баранину с запеченными овощами.

– Купи мне водки!

Я заказал 150 «Столичной» и два тёмного.

– Ого! «Ёрш»?

– Я не буду смешивать. Мы, ирландцы, пьём пиво с виски, но ты захотела водки….

– Так ты ирландец?

– Я и ирландец тоже. Вопросы крови – самые сложные вопросы в мире, утверждал один персонаж.

– Чур меня! С тобой нужно быть настороже! Ирландцы – любители баб и выпивки!

– Таки в точку! Но, по-моему, это цитата из фильма «Дорз».

– Ты смотрел?

– Много раз! Мне очень близок Моррисон, мне кажется, мы чем-то похожи…. Не внешне, конечно!

Ты улыбнулась:

– Да, внешне ты на него совсем не похож!

– Жалеешь?

– Нет…. Ты мне нравишься такой, какой есть.

– Грубая славянская лесть! А Джим?

– И Джим,– подавшись вперёд, ты положила голову подбородком в ладони, облокотившись локтями о стол, пальцы, сложившись в расслабленные кулачки, коснулись грустной улыбки. – Но фильм ведь не о нём, и не о «Дорз». Фильм о потере веры….

– Вначале так, по-моему, и сказано….

– Может быть, не помню…. Скорее всего, да.

– Согласен. Людям свойственно разочаровываться в том, что было свято. Тогда было разочаровано целое поколение.

– И пусть! Зато до этого оно было счастливо и верило, что сможет изменить весь мир!

– Да. Они отращивали волосы, ездили автостопом, ели ЛСД и отрицали буржуазные ценности родителей. Но это не помешало им через 20 лет возглавлять правительства и корпорации, развязывать войны и пялиться по вечерам в телевизор.

– И снимать отличное кино, писать великие книги и творить замечательную музыку. А ещё рожать детей и учить их добру.

Я поднял руки:

– Сдаюсь! Но, я всерьёз и не спорю с тобой! Я сам думаю так. Люди – разные.

– То-то же! Бойся меня, зануда!

Высокий блондин с усталой улыбкой принёс наш заказ. Я разлил тягучую водку из ледяного, покрытого инеем хрустального графина по миниатюрным рюмкам на тонких прозрачных ножках.

* * *

В одном маленьком городке моей невзрачной отчизны я и мой друг не спеша потягивали дешёвый болгарский бренди за столиком в небольшом кафе, над тёмной атмосферой которого, очевидно, работал мизантроп-минималист. Мой приятель с жаром расписывал мне достоинства нового супер-кара, что в очередной раз выпустили в полу мифической стране с манящим названием.

Я поморщился:

– Не понимаю. Ты с таким восхищением говоришь об этой груде железа, словно ждал её всю жизнь. И даже способен приобрести. А между тем, у нас нет денег, чтобы заказать ещё! Странный блеск в глазах человека, глядящего на фото дорогого автомобиля, или модной шубки из меха экзотического зверька, отдавшего жизнь за высоко поднятый нос какой-нибудь буржуазной твари, всегда казался мне рождённым гремучей смесью зависти и успехов мира рекламы.

– Это не важно.

Я расхохотался.

– Это не важно, – повторил он с улыбкой. – Во-первых, я возьму ещё, не волнуйся! А во-вторых, пойми, дурень, в жизни человека должны быть не только цели, в ней должна присутствовать мечта! И она, желательно, должна быть такой, чтобы её ни в коем случае нельзя было спутать с целью. Мечта должна быть практически не-до-сти-жи-ма. Наличие мечты и отличает человека от киборга, потому что она иррациональна.