Владимир Де Ланге - Вера и рыцарь ее сердца. Книга четвертая. Жизнь без десерта

Катя, Таня и Витя стонали под гнётом бабушкиных старорежимных методов воспитания и слали маме жалобные письма, а их мама на ногах перенесла пневмонию, потому что замёрзнуть в собственной кровати в её планы не входило.

Автобусы из-за отсутствия бензина не ходили. Чтобы проведать детей, женщина на перекладных добиралась сначала до станции, а потом попутным поездом – в Караганду.

В один из таких приездов, когда от непривычной жары городского дома у неё кружилась голова, на порог родительской квартиры вступил Женя, вернее сказать, его бесславная тень.

Из воротника добротной синей дублёнки, сшитой на заказ в карагандинском ателье, торчала исхудалая шея бывшего мужа, испитое лицо под соболиной шапкой имело синюшный оттенок, а его измученный вид мог разжалобить кого угодно, только не Веру.

– Женя, ты зачем пожаловал? Кто тебя звал! Убирайся подобру-поздорову!

Тут в разговор вступила Римма, она выбежала из кухни со скалкой в руках.

– Разгильдяй! Душегуб! Жену и детей бросил на произвол судьбы и явился, чтобы нас дискриминировать в собственном доме?

Римма имела диплом по научному коммунизму и любила такие объёмные слова, как «дискриминация».

– Пожалуйста, не сердитесь! – защищался Женя. – Я дачу продал, но меня ограбили те, кому я дачу продал, в моей же квартире избивали, хорошо, что не убили. Завтра я собираюсь уехать на золотые прииски. Я извиняюсь, можно мне переночевать…

В коридор вбежали дети. Таня стремглав бросилась к отцу, крепко обняла его за ноги и от счастья закрыла глаза. Катюша подошла к отцу, заботливо сняла с его головы шапку и стряхнула с неё снег. Подросшую девочку не испугал его побитый вид, и ей казался родным тот терпкий запах табака с перегаром, по которому она скучала. Только Витя стоял у косяка двери в коридор и смотрел на отца настороженно, исподлобья.

– Сынок, Витенька, ну, подойди-ка сюда. Папка приехал!

Тут и Витя подбежал к отцу. Женя радостно поднял мальчика на руки и бережно прижал к своей груди. От этой картины «Не ждали» у любой сердобольной женщины непременно побежали бы слёзы из глаз, но у Веры слёз не было.

– Завтра уедешь на свои прииски… Пропил дачу?! Мне не на что жить, а ты пропил дачу?!

– Вера, те, кому я продал дачу, меня же и избили, а деньги отобрали.

– Это меня не волнует. Ты оставишь меня и детей в покое. Я же не прошу у тебя алиментов! Так… дети, быстро в туалет и спать. Вам перед школой надо выспаться.

На следующий день, рано утром Вера первым поездом отправилась в Мирный. Всё, что случилось с мужем, её не касалось, а вечером в коридоре гулко прозвучал телефонный звонок. Быстро выбравшись из-под матраса, она спустилась по лестнице, звук её шагов жутким эхом прошёлся по пустым комнатам. Вера, дрожа от холода, подошла к дребезжащему телефону и взяла трубку в руки.

– Алло.

– Дочка, ты просила Женю остаться?

Голос папы прозвучал озабоченно.

– Я? Папа, конечно, нет. Это Саша просил тебя, чтобы ты задержал Женю и потребовал от него переписать машину на моё имя.

– Вера, как я могу сказать Евгению об этом, когда он в таком плачевном состоянии. Мне стыдно удерживать его только ради машины.

– Папа, так делай, что хочешь, но я не хочу о нём даже слышать!

– Ты сама ему об этом скажешь, потому что я отправил его к тебе, как-никак он остаётся твоим законным супругом.

– Папа, отправь его лучше к брату.

Ещё не нашлось на земле силы, способной переубедить Володю в своём решении, если оно казалось ему правильным.

На следующее утро Женя уже добросовестно помогал Вере перевозить мебель из больницы в новый дом, который к вечеру приобрёл жилой вид. Ночью, уставшие от трудов с переездом, бывшие супруги лежали на одной кровати, чтобы быстрее согреться и уснуть в тепле. Засыпая, женщина вспомнила разговор больничных рабочих, помогавших им переносить тяжёлые вещи, о том, что выглядел супруг докторши наркоманом с приличным стажем, и что признать ей совершенно не хотелось. «Нет, никакой он не наркоман, просто исхудал от голода, одиночества и водки, и у него слабый характер», – подумала она про себя, но уснуть ей помешал Женя.

– Ты что, совсем меня не любишь? – обратился он к ней с неподдельным интересом.

– Ох, Женя, какая может быть любовь, когда так трудно жить. Уже то хорошо, что тепло под одеялом, и … от усталости стонут даже кости.

Как только это предложение было проговорено, Вера тут же забылась сладким сном. О чём думал Женя, слыша спокойное дыхание жены, останется его тайной.