Марина Сарычева: Девушка в сонном царстве

Дозвонившись до ведуньи, я назвалась Алёной и договорилась о встрече тем же вечером.

Ведунья принимала в панельном доме недалеко от метро Перово. Без труда найдя тот самый дом, я позвонила по домофону и сообщила, что пришла Алёна.

Меня без вопросов впустили в подъезд. На четвертый этаж поднималась пешком – не люблю я лифты в чужих домах. Вот и нужная дверь – стальная, неприметная, антивандальная. Очереди перед ней нет, а жаль. Очередь меня бы успокоила, ведь неизвестно, что за этой дверью – то ли и вправду ведунья, то ли жестокий насильник, прикинувшийся ведуньей.

Уже стоя перед дверью, я вдруг заколебалась.

Марго, во что ты ввязываешься? Может, вернешься, пока не поздно?

Но вспомнив синие глаза Лопатина и Жанкину стервозную улыбочку, я решительно нажала на кнопку звонка.

Дверь открыла, видимо, сама Вальпраксия – лохматая полнеющая тетка лет за сорок, а может и за пятьдесят…

Слащавая улыбка, странные глаза – то бегают по сторонам, как у воришки, то вдруг вперятся в тебя, аж дух захватывает. Черная бархатная юбка, черная шелковая блузка, множество бус и монисто разной длины – от ключиц и чуть ли не до паха.

Короче, тетка своеобразная, но на насильника, к счастью, непохожая.

Ведунья предложила мне разуться, дала какие-то разношенные шлепки и велела идти за ней.

Мы вошли в мрачноватую комнату, и я с любопытством огляделась.

Большое окно занавешено плотными темными шторами. Старомодная мебель (двустворчатый шкаф из темного дерева, громоздкий буфет со стеклянными вставками в дверцах, диванчик-книжка с лакированными подлокотниками) теряется в тени у стен. Освещен только стол в центре комнаты – большой, округлый, покрытый скатертью бордового оттенка.

В воздухе разлит легкий запах благовоний. На столе продуманно расставлены колдовские атрибуты – свечки черные и красные в старинных бронзовых подсвечниках, прозрачный шар на подставке-треножнике, красивые стеклянные флакончики с разноцветными жидкостями, жестяная коробочка для карт Таро. Люстра над столом погашена, и свет идет от зажженных свечей.

Не знаю, как другим, бывавшим у ведуньи до меня, а мне понравилось – солидно, атмосферно, все в едином стиле. Обстановка внушала доверие, и я слегка приободрилась.

Ведунья предложила мне сесть за стол, сама же расположилась напротив. Минут пять она молча пялилась мне в глаза. Я попыталась ответить ей тем же, но у меня внезапно закружилась голова, да так, что даже затошнило. Мгновенно опустив глаза, я инстинктивно сплела руки на груди (ноги и до этого были скрещены) – что называется «закрылась».

Через секунду раздался голос Вальпраксии.

– Ну, и что у тебя случилось?

Честно говоря, я ожидала несколько иного. На то она и ведунья, чтобы самой в моих проблемах покопаться и на блюдечке выложить: и прошлое, и настоящее, и цель сегодняшнего визита. А о том, что у меня случилось, любой может спросить. Неужели все-таки мошенница? Эх, плакали мои денежки!

И тут Вальпраксия мне выдала:

– Чего молчишь-то, недоверчивая? Дитя чужое хочешь извести?

Все сомнения разом отпали. Не могла она заранее узнать цель моего визита, да и догадаться тоже не могла. Цель у меня довольно необычная, вряд ли к ней часто с подобным приходят. Все-таки мощная тетка, не зря девчонки в институте говорили…

– Ну да, в каком-то смысле… – смущаясь, промямлила я. – Только не дитя это вовсе, а так… эмбрион. Второй или третий месяц беременности. Скажите, это возможно?

Ведунья опустила голову и замолчала. На ее слегка одутловатое, зато без видимых морщин лицо упали локоны, черные как смоль. Судя по оттенку кожи (очень светлому, почти белесому), она вряд ли была природной брюнеткой. Да и сам цвет волос был уж слишком насыщенным, характерным для устойчивой окраски.

– Возможно, – внезапно сказала Вальпраксия, отбрасывая крашеные локоны с лица. – Но только при одном условии. Этот грех ты примешь на себя!

– Что? – не поняла я.

Ведунья безжалостно улыбнулась.

– Грех, говорю, примешь на себя. Иначе не возьмусь.

Ошарашила она меня. Что за странное условие?! Почему я что-то должна принять на себя? Я за работу деньги плачу, и для меня, простой студентки-третьекурсницы, отнюдь не малые. А тут вдруг такое… И что мне прикажете делать?

Была бы я абсолютно неверующей, согласилась бы не раздумывая. Но абсолютно неверующей я не была.

Откровенно говоря, в своем отношении к Богу я еще не определилась. На словах я готова была его отрицать, но в душе уверенности не было. Вот и сейчас стало как-то тревожно. А вдруг он все же существует? А вдруг накажет меня за так называемый грех, хотя какой это, собственно, грех?