Юрий Тамистов - Математик и его тень. Избранное

– Прости, такое дело сегодня, брат… случилось… ковариация… понимаешь? – виновато засуетился он, по-дружески заглядывая сотруднику в глаза. – Помоги, ради всех святых, посади в такси – в накладе не будешь… Я отблагодарю, вот, – и Рэм вытащил из портмоне и протянул охраннику пятитысячную купюру. Тот не смог скрыть удовлетворения перекладывая её в свой карман.

– Да ладно, дружище, не переживай, поможем. Отправим, посадим… организуем в лучшем виде… С кем не бывает, что ж мы тут не понимаем разве, – говорил охранник, бережно поддерживая Рэма и ведя его к выходу. На мгновения Рэм обернулся и, погрозив пальцем в угол, пробормотал:

– А с тобой мы ещё договорим!

___________________________________________________________________

Жанна яркая индивидуальность. У неё дорогие, эксклюзивные тату на плече и ягодицах. На левой – «полюби меня», на правой – «и меня тоже». Нет, она не какая-нибудь там… выпускной класс, почти отличница. Она стоит у зеркала, неистово трёт губы розовой помадой и курит сигарету, хотя Минздрав и не советует ей этого, всё равно она затягивается безудержно и зло. С какой стати радоваться – мир холоден и несправедлив, куда ни глянь, одни корыстные, лживые гордецы и нарциссы! И чего ради она так катастрофически похудела? Чтобы этот крендель Валери уколол напоследок: «Ну, ты отощала… доска… уже и подержаться не за что… надоело… разбегаемся!»

«Ладно, – распаляется Жанна, – ладно, Валерка! Не надейся, изменник, не видать тебе счастья с хитрой гадюкой Симоновой! Этим вечером уж я оттянусь на дискотеке по полной, загружусь химией и… да, да, увидишь – сниму пару самых крутых парней и буду танцевать с ними до упаду! А потом… пусть они вдвоём делают со мной всё, что захотят!..»

Родители на выходные уехали на дачу. К гадалке не ходи – оттуда мать снова притащит отца пьяного в умат. Брат заночует сегодня у своей разведёнки. А она? Нет, конечно же, она никогда не пойдёт танцевать с двумя, она вообще никуда не пойдёт. Вот и тушь растеклась по щекам и помада размазана аж до подбородка. Цирк! «Смейся, Паяц, над разбитой любовью!» Жанна пробует улыбнуться. Как получается, она вроде бы симпатичная и лучший математик в школе, победитель многих школьных олимпиад, отчего тогда личная жизнь идёт наперекосяк, не по формулам? Хватит?! Сейчас же закрасит пёстрые волосы мамкиной хной и отдерёт с ноготков «Языки Дракона»! Она верит, что невероятно талантлива и обязательно поступит в лучший ВУЗ, закончит физмат… потом диссертация… вспомнила, кажется, назавтра Дима Жуков робко предлагал пойти вместе в институт на встречу с молодыми поэтами… Ну?!! На душе чуть-чуть светлеет, Жанна успокаивается. Она уже жарит яичницу под песни «Nazareth», сейчас закипит чайник, а на подносе ждут толсто нарезанные ломти белой булки с маслом и все пирожные из холодильника.

____________________________________________________________________

Предрассветные сумерки застали бездомного Володьку беспечно вышагивающим по Рождественке в сторону сквера Маркина, что напротив здания Волжского Пароходства. На вид бродяге было лет за пятьдесят и хотя он неизменно носил поверх мятой рубашки солидный, синий в светлую, диагональную полоску галстук из своей прошлой жизни, друзья и подружки звали его запросто – Володька.

Миновав «Папашу Билли» он перешёл через улицу и только-только начал обходить сквер справа, как вдруг разглядел у бордюра автомобильной стоянки лежащую на асфальте чёрную картонную коробку. «А вдруг бомба?» – насторожился он и тут же подцепил её ногой – рисковать каждый день и каждую ночь стало для него привычным делом.

Коробка оказалась довольно весомой и нехотя перевалилась на другой бок.

– Мама миа! Не может быть! – охнул Володька, когда, наклонившись в свете фонарей увидел на ней эмблему с офицером в старинном красном мундире и шляпе-треуголке на голове. Не медля ни секунды он вскрыл упаковку и вытащил содержимое. В его руках, оживляя блеклость огней электричества, подобно дорогим самоцветам заискрилась благородством нераспечатанная бутылка элитного французского коньяка.

«Ноль, семь? Во как?! Во фортануло! Зашибись! – аж вспотев от волнения в сладком предчувствии он присел на холодный каменный парапет. – Может забухать вместе с корешами? Да разве ж они, чалдоны оценят…» Бродяга вытащил тугую пробку и вдохнул аромат. Как всполошенные муравьи, бестолково забегали, засуетились мысли. Он махнул рукой у лица отогнав настойчиво замелькавшее перед ним опасное наваждение – шальную думку, что, наверное, лучше всего бы вот тут, прямо в сквере найти укромное место, выпить бутылку до дна, а потом завалиться в кусты и сдохнуть счастливым.