Лидия Раевская - Билет на вчерашний трамвай

– Не ори, – смеялся на том конце провода Динька, – я в Москве уже. На вокзале. Еду домой. Ты сегодня свободна?

– Свободна?! Издеваешься?! Да я для тебя всегда свободна! Ой, мамочки…

Слов не хватало почему-то. Только вот это дурацкое, извечное, самовырывающееся «ой, мамочки»…

– Белка, встреть меня у метро, а? Я хотел сразу на рынок поехать, шмотки какие-нибудь прикупить. Поможешь?

– Не вопрос! Во сколько тебя встречать?

– Через час. Короткие гудки.

Наблюдавшая за этой сценой мама поджала губы, но ничего не сказала.

А через час я уже висела на Динькиной шее, целуя его куда попало, и на все вопросы только отмахивалась:

– Потом. Вот сядем, рыльца с тобой нажрем, и Белка расскажет тебе жуткую историю о том, как от нее ушел муж. Ты будешь рыдать, как гиена. Я тебе в лицах все покажу, в костюмах, и совершенно бесплатно.

Поход с Денисом по рынку вымотал меня до предела.

Он дотошно подбирал себе полный гардероб, причем исключительно черного цвета.

Вначале он приобрел черное пальто. Затем джинсы. Естественно, черные. Черные ботинки и черный ремень тоже нашлись быстро.

Против черного свитера я запротестовала.

– Ты что, Черный Плащ? Ты киллер? Или киллер в трауре? С какого перепоя у тебя все шмотки черные? Купи себе хоть одну вещь, допустим, серого цвета! Вон, глянь, какой джемперок симпатичный. Серенький, легкий. Давай примерим?

Диня хотел уже сказать, куда мне пойти со моим мнением, но побоялся. Он ссутулился и, шаркая ногами, обреченно поплелся туда, куда был направлен мой указующий перст.

Сонный продавец, спекулирующий китайским ширпотребом, при нашем появлении оживился и начал нахваливать свой товар. По его словам выходило, что эти парчовые одежды шил сам Версаче за пять минут до своей трагической смерти. И висеть бы этим джинсам и свитерам в Лувре на почетном месте, если б их не спер виртуозно он, Ахмет, владелец торгового места на Петровско-Разумовском рынке, и не выставил на продажу за смешные деньги.

Денис развесил уши, а я сурово потребовала серый свитер сорок восьмого размера. Мол, мне по фигу, кто его там сшил и откуда Ахмет его взял. Кстати, судя по запаху, из подвала вьетнамского общежития. Но Диня непривередлив.

Продавец притаранил требуемую шмотку и, по-паучьи сложив лапки на пузе, стал наблюдать, как я одеваю Дениса.

Динька стоял с видом мученика, только что не стонал.

При взгляде на него сразу вспомнилась секретарша Верочка из «Служебного романа»: «Вся скукожится, как старый сапог, и чешет…»

Динька скукожился и тоже чесал. Яйца. С ожесточением и каким-то скрытым смыслом.

Я треснула его по руке и фальшиво-радостно воскликнула:

– Ах, как тебе идет серый цвет! Ты такой сразу стильный стал!

На самом деле из Диньки стильный мальчик – как из говна пуля, но я пошла на принцип – должна же у него быть хотя бы одна не черная шмотка. В качестве моральной компенсации за два часа, проведенных мною на рынке. Но Денис твердо решил меня обломать:

– Белка, я это носить не стану! Я в нем на педика похож, честное слово!

Я открыла рот, чтобы сказать, что ни один уважающий себя гей никогда не наденет подобное фуфло, но Денис меня опередил:

– Хозяин, дайте точно такой же, только черного цвета. Я твердо решила обидеться.

Но не успела.

– Белка, ты что пить будешь вечером?

Вообще-то я не любительница выпивать. Ну, разве что повод серьезный да компания хорошая. Сегодня был тот самый редкий случай. Поэтому я, не задумываясь, брякнула:

– Коктейль в баночках. «Трофи». Фейхо… Фейхоавовый… Фейху… Тьфу! В общем, я тебе пальцем покажу!

И с умилением стала наблюдать, как счастливый Динька запихивает в пакет растянутый черный свитер, украденный Ахметом специально, чтобы доставить радость демобилизованному солдату.

По смешной, естественно, цене. Да.

За окном было темно. На часы я не смотрела. Мы с Денисом сидели у него на кухне, не зажигая света, и пили. Я – свой коктейль, Денис – водку.

– Диня… – Я размазывала по щекам пьяные слезы-сопли и вытирала их Динькиным рукавом. – Ты меня понимаешь? Кому я теперь нужна, Динь? Кто на меня внимание обратит?

Денис пил водку и не поддавался на провокации. То есть моим состоянием не проникался, а по-мужски гладил меня по голове и о чем-то думал.

– Тебе хорошо, – ныла я, – ты мужик! Ты себе всегда бабу найдешь! А я? А как же теперь я?

Наверное, я ныла очень долго. И водка Диньку уже не спасала. Судя по всему, ему убить меня хотелось… Поэтому он хлопнул меня по плечу, вытер своим рукавом мой сопливый нос и спросил: