Волкова Евгения - Враг с привилегиями

Мне было… не страшно, просто… дерьмово. Желудок скручивался в тугой жгут, тошнота подкатывала к горлу, а сердце стучало тяжёлыми и редкими ударами. Но всё это – ерунда. Потом, когда этот ублюдок закончит, тогда я сделаю то, что он хочет. Когда мне станет плевать на всё, лишь бы закончилась боль. Но не раньше. К тому же, что я ребёнок что ли? Я ведь знаю, почему он приказывает мне – хочет показать свою доминанту. В противном случае – раздел бы меня сам.

– Что ж… – парень взвесил свою игрушку на ладони и направился ко мне. – Надеюсь, блевать не будешь, не хотелось бы испортить ковёр в спальне.

М. Сейчас.

С ней что-то не так, определённо. Конечно, может она отрубается только потому, что попала в аварию и пролетела метров пять, прежде чем грохнуться на землю. Но, что-то мне подсказывает, мой приказ который я давал собаке подействовал на Киру сильнее, чем даже угроза использовать хлыст. В случае с последним, я опешил от того, что девчонка сознательно идёт на пытки, лишь бы не выполнять приказ.

И впервые я задумался – а какого чёрта с ней вообще делали?

То, что она полностью свихнулась, и ежу понятно. Но что, блядь, такого произошло, что её, красивую девочку из провинции, так изуродовали? Где классическая схема? Кому она так насолила? Даже если я сам приложил руку к тому, что она не пошла на закрытые торги…

М. Тогда.

Она сидела на краю стула и смотрела в пол. Химия, которой её накачал Чиро, уже давно вышла, к тому же, я заставлял Киру есть и пить, а еда и вода – лучшее, что помогает при отходняке. И, тем не менее, она молчала эти два дня, смотрела в пол, хотя и выполняла всё то, что я приказывал. Даже достойно предстала перед очами хозяина, чем Бату остался очень доволен.

– Прекрасная девочка, – улыбнулся он, погладив Киру по голове ладонью. – Ты так долго ехала ко мне, может что-то случилось в дороге? Тебя обижали?

Я поднял взгляд от экрана мобильника, на котором просматривал странички в соцсети на предмет новой добычи. По идее, я ничего страшного не сделал, пока вёз девчонку сюда – поиграл, трахнул в рот, один раз вколол слабенькую дозу. Но это я так считаю – ничего страшного. А вот Бату может посчитать иначе.

Однако Кира покачала головой, а потом и вовсе прошептала:

– Я буду послушной.

Хозяин рассмеялся, и отпустив девчонку, пошёл в сторону двойных дверей.

– Миха, иди-ка сюда.

– Ага, – отозвался я, не отрывая взгляда от рыжей, а когда Бату скрылся в соседней комнате, поднялся и проследовал за ним.

Спрятав мобильник в карман, я вошёл в огромный зал, весь центр которого занимал круглый подиум в виде двухъярусного торта. Вокруг него были расставлены кресла, сценические лампы, и камеры на треногах. Сейчас света было мало, а кроме меня, хозяина, и трёх его телохранителей, в зале никого не было.

– Я очень не люблю, когда мои работники начинают своевольничать, – начал Бату, остановившись у подиума.

– И что я сделал? – спросил я, оставшись у двери.

– Вот и я спрашиваю – что ты сделал? – ласково спросил он, развернувшись ко мне. – Какого, она ведёт себя так, будто уже побывала на дрессировке?

Я пожал плечами и состроил невозмутимое лицо.

– Ну же, Миха, – теперь голос цыгана стал наигранно весёлым. – Она красивая девка, я понимаю. Но будет лучше, если ты сам скажешь. Ведь если я узнаю позднее…

Его рот растянулся в садисткой ухмылке, а из рукава куртки в ладонь скользнула телескопическая дубинка. Я напрягся, когда металлический девайс растянулся во всю длину, но тут за моей спиной возник один из цепных псов Батырова. Огромные ладони с силой легли на плечи, заранее пресекая любые попытки избежать удара.

В два шага Бату подошёл ко мне и опустил руку с дубинкой так, что её конец ударил меня с обратной стороны колена – больно, но без перелома. Я рухнул на колени и зарычал, но меня быстро подняли на ноги.

– Я переломаю тебе ноги, – снова подал голос цыган. – Потом дождусь пока они заживут, и сломаю снова. И пока ты будешь корчиться на полу, вылью на яйца расплавленный жир и выпущу крыс. Это понятно?

– Предельно, – процедил я.

– Так ты ничего не хочешь мне сказать?

– Нет.

Батыров сложил дубинку, и та исчезла в рукаве куртки, а меня отпустили.

– А теперь вали, поеби ей мозги ещё минут сорок, раз у тебя язык как надо подвешен, – бросил цыган, отвернувшись от меня.

Припадая на правую ногу, я покинул зал.

Кира всё так же сидела на краю стула, смотря на свои руки, пальцы дрожали, но слёз не было. И именно её спокойное принятие происходящего, встало мне костью поперёк горла. Отдавая себе отчёт в том, что сейчас взбешён именно из-за Батырова, я не придумал ничего лучше, как сорвать злость именно на ней.