Доминика Коллосски - Жить, чтобы вспомнить

Аннетт смотрела на мать туманными глазами, пытаясь сфокусироваться и, если не услышать, то хотя бы прочитать по губам что же она говорит. Нет, с этим шумом нужно как-то бороться, она средними пальцами заткнула уши и на секунду звон прошел и, как будто под толщей воды, она услышала крик: – Ты посмотри, она еще уши закрывает! – мать схватила ее за волосы и, потрепав, толкнула в комнату. Мать продолжала что-то слезно орать. Щеки ее покраснели и на лбу выступили вены. «Видимо сильно кричит. Почему я ничего не слышу? Раньше такого не было.» – подумала Аннетт.

Когда мать закончила кричать, она дернула дочку за кофту и вывернула карманы джинс. Ничего не найдя, она начала шарить по полкам в комнате и выкидывать вещи из полок куда попало. Было понятно, что она ищет, но вряд ли найдет (вернее, точно не найдет). Тогда Аннетт попыталась встать, но почти сразу потеряла равновесие и уселась на прежнее место, опираясь на кровать. Сдавшись, мать крикнула что-то в проходе (Аннетт могла предположить, что это было что-то вроде: «Ты наказана! Не смей выходить из комнаты!» или «Теперь ты под домашним арестом!» По сути не важно, что она сказала, главное, что девочка уловила смысл.) и хлопнула дверью.

Сейчас мать начнет жаловаться отцу по обычному сценарию: «Ей же всего 17! Как она может? Мне страшно, что такими темпами она не доживет даже до своего совершеннолетия! У нее нет никого кроме нас! Она не ходит в группу поддержки! Даже в диспансере она нашла, что принять! Она ребенок, но абсолютно не управляемая! Да она просто демоненок! Я больше не могу смотреть как она убивает себя и нас!..» Сейчас психанет, начнет одеваться и уйдет «подышать воздухом», успокоить нервы, но нервы не успокоятся. Тем более на улице жуткая жара и духота от только что прошедшего мелкого дождика. От такой духоты станет только хуже, а ей бы сейчас чего-нибудь прохладительного… Нет, этот жуткий свет просто убивает. Аннетт быстро отбросила попытки подняться на ноги и, перевернувшись на живот, приподнялась на руках и поползла к выключателю. Ей показалось, что она умирающий боец, который ползет в окопах, а над головой шумят пули и разрываются гранаты, которые почему-то не задевают ее, даже они не могут избавить от боли, которая разрывает ее изнутри. Этот путь казался бесконечным, но она была уже близка. Опираясь на столик с зеркалом, она приподнялась и ударила по выключателю и, выдохнув, бессильно упала на пол. Сейчас станет намного лучше и боль пройдет. Звон постепенно начал затихать и слезы текли уже не ручьем, а редкими каплями. Да, она не ошиблась, хлопнула входная дверь, это мама пошла проветриться. Через несколько минут папа подошел к комнате Аннетт и тихо приоткрыл дверь. Окинув взглядом темную комнату в поисках дочери, он нашел ее на полу, державшуюся за стол и вжавшись в стену. Отец не решился включить свет. Главное она жива и дышит. Возможно она и доживет до совершеннолетия и еще переживет его. Может все-таки что-то в ее жизни изменится. Она найдет друзей или парня и образумиться. Ведь такое тоже бывает? А здоровье всегда можно поправить, врачи и более безнадежных пациентов спасали. Главное, чтобы одумалась. Он начал одеваться и через пару минут в квартире уже не осталось никого, кроме Аннетт. Ей стало получше. Она облизнула сухие губы и потянулась к рюкзаку. Вытащив полупустую бутылку воды, она начала делать большие глотки, но увидев, что воды осталось на один глоток, остановилась. Еще нужно чем-то запить таблетки. Аннетт подползла к кровати, уже более резво, и, развалившись на мягком, но маленьком коврике, просунула руку в узенькую щель между полом и кроватью. Спустя минуту она нащупала приклеенный на скотч маленький пакетик с двумя таблетками. Она сорвала его и, усевшись на ковер, вывалила содержимое пакетика себе на руку. Два белых кругляшка, словно два неоновых глаза смотрели на нее, через ее глаза, проникая в душу. Но ее душа и так принадлежала им и прочим веществам. И все-таки большая часть ее души была отдана именно этим кругляшкам. Много будет две после такого жесткого отходника или достаточно, чтобы перебить оставшиеся неприятные чувства? Да, две в самый раз, ведь минус на минус всегда дает плюс… Или отказаться? Нет, слишком плохо. Это последний раз, а дальше она начнет снижать дозу пока не бросит совсем. Ведь это как бежать и резко остановиться? (Аннетт вычитала такое сравнение в каком-то журнале или услышала в передаче, не важно, но сравнение действительно самое, что ни на есть подходящее.)