Букаракис - Гражданка дальше ручья

– Собираетесь, что ли, куда? – спросил я.

Борька развалился на диване. Перед этим он снял футболку, остался в джинсах с сантиметровыми заклепками на ширинке. Невеста подвела верхнюю губу карандашом и захлопнула зеркальце. Не говоря ни слова, она села Добробабе на колени и принялась класть румяна одновременно на обе щеки.

– Жьём, – пожал плечами Добробаба.

– Чего?

– Когда Борьке шестнадцать стукнет, – сказала невеста.

Должен признать, что закончив с румянами, она стала прекрасна как рябиновое деревце.

– А когда стукнет-то?

– Февотня в вофем вефера. – сделал усилие Добробаба.

– У вас все дома? – поинтересовался я. – Я в смысле того, что может вам лучше будильник на это время поставить?

– Так мы и так завтра утром за документами побежим. Сразу же после будильника, – пожала плечами невеста.

Юмор не прокатил.

Я прошёлся по комнате, провёл рукой по полке с кассетами, хватанув пыли, так, что та не уместилась в горсть. Давно, ох давно Добробаба не прикасался к своему тевтонскому металу.

– И давно уже вместе живёте?

Добробаба задумчиво почесал переносицу. Пассия растянула лицо в надменной улыбке:

– В каком месте?

Вид у неё был такой, будто я собирался разоблачить их союз. Или вторгнуться в постель с непристойными предложениями.

– Я к чему, – терпеливо повторил я. – Я к тому, как всё обставить? Чтобы с родителями не жить? У меня тоже скоро… не скажу, что некроз тканей, но всё равно…

Борькина пассия вздохнула. Лицо её стало добреньким.

– Ну что ты замолчал, Добробаба? Семьеведение проходил?

Добробаба поморщился.

– Может, ты мне предлагаешь объяснить? На собственном примере?

Добробаба покачал головой. Достав из ящика стола трубку, он медленно её раскурил, распыхтел мелкими облачками. Откуда-то появился стакан холодной воды и газета. Получилась смесь политинформации с индейским советом «Навахо-нейшн»

– Фто фофешь уфлышать ты, Вефная Клефьня? – спросил Добробаба, затягиваясь по-взрослому. Дым повалил из ушей. Окна в квартире быстро вспотели.

– Я больше не Верная Клешня тебе, Острый Клык. Меня зовут Боря, – сказал я, заметив краем глаза, что пассия, вытянувшись по направлению ко мне так и не втянулась к Добробабе обратно. Должно быть, ей не нравились игры в индейцев.

На Борькину трубку она смотрела презрительно. Сама вытащила сигареты в твёрдой, сглаженной по краям пачке и тоже закурила.

– И ты Боря? – спросила она

Я кивнул.

Пассия дернула плечами, скинула дутую куртку и осталась в драном кружевном лифчике. Я кивал головой без остановки, как игрушечная собачка.

– Так вот Боря, – сказала она, – Слушай внимательно… Мой совет – с половыми вопросами обращаться к учителю биологии.

И рассмеялась мне в лицо. Я поймал запах ароматного, кислого дыма.

Тут пассия резким движением скинула с Добробабы халат и стала целовать Борьку, не вынимая изо рта сигареты.

– Биолофи не помофут, – проворчал Добробаба. – У эфофо фофона еще с фадика биоофифеская пфофлема.

Биологическая проблема? Я решил схватить Борькину невесту своими клешнями и подмять под себя, откусив голову, но пожалел портить рубашку.

Пока я стягивал с себя рубашку, раздался громкий удар; на оконном стекле вырисовалась паутина. По стеклу забил град. Паутина не выдержала и рассыпалась осколочным штормом; стёкла посыпались, и следующий камень попал в занавеску.

Мы высунулись из окошка по пояс. Под окном раздавался рёв нетрезвых, звонких басов. Между деревьями суетилось злое и бородатое существо. Рядом подпрыгивал кто-то мелкий, но ловкий.

– Вот они, сволочи! Голые! Втроём живут и не стесняются!

Борька отпрянул.

Чуть задержавшись, я получил следующим камнем под глаз и сполз по подоконнику.

– Я тебя найду Борис. Ох, я найду тебя, Добробаба! Ох, ты у меня слезу хлебнёшь. Ох, обещаю … добробаба такая…

Как слон чихает

Обладатель баса разорялся всё громче. Он был не прочь кинуться в ближний бой. Одна помеха – в пискарёвских парадных уже были установлены домофоны. На них когда-то сдавали по пятьдесят рублей. Если бы жильцы добробабовского дома не успели бы сдать деньги вовремя, нам пришёл бы каюк. Но домофон разрывался отчаянным писком не зря; он удерживал дверь от непрошеных гостей отменно. Одновременно с писком было слышно, как соседи захлопывают форточки, давая возможность конфликту развиваться самим собой.

– Это что? – спросил я, потирая ладонью глаз.