Сергей Кобозев - Ты же знаешь

Негативные же симптомы («Шесть „А“») включают в себя асоциальность (социальная отчуждённость), аффективную тупость (эмоциональная холодность, неспособность к сочувствию), апатию (отсутствие интереса к жизни), алогичность (очень странное, безрассудное поведение), агедонию (неспособность получать удовольствие) и абулию (бесцельное существование).

Но всё это в общем и целом относится к «слабым» симптомам болезни, то есть не настолько радикальным и ярковыраженным, чтобы сразу бросаться в глаза окружающим. Поэтому в качестве «приятного бонуса» у больного шизофренией могут наблюдаться и «сильные» симптомы – целый комплекс необычных проявлений, среди которых нередки зрительные галлюцинации, псевдогаллюцинации («видения» и голоса в голове), бред (безумные идеи и убеждения), иллюзии (искажённое восприятие), шперрунг (обрыв речи), кататония (оцепенение), дереализация (чувство нереальности происходящего), деперсонализация (ощущение чуждости собственного «Я») и ещё куча подобных напастей, которых мне сложно сейчас вспомнить.

К слову сказать, мой лучший друг детства также страдает параноидальной шизофренией (за это, между прочим, дают инвалида второй группы). Из всех перечисленных симптомов у него заметна лишь аффективная неадекватность – дебильно ухмыляется, когда ему говорят о серьёзных и важных вещах (а может и совершенно спонтанно заржать в любую минуту). В остальном же он вполне здравомыслящий. И ещё я знаю одного хорошего парня (мы частенько пересекаемся с ним на Есениной), у которого настолько запущенная стадия шизофрении, что речь уже идёт о конкретной деградации личности (хоть клиническую картину с него пиши – тут тебе и галлюцинации, и бред, и шперрунг, и всё остальное!). Безусловно, такие «стрёмные» товарищи немало напрягают и раздражают, но… имеем ли мы право их осуждать? Они же не виноваты в том, что у них нарушена биохимия организма и что в их повреждённых нейронах протекают совершенно иные реакции – не такие, как у здоровых людей… Ничего не поделать, это просто болезнь…

– Это просто болезнь… – рассеянно протянула хозяйка, уставившись в стену. – Знаешь, иной раз я тоже начинаю замечать за собой странные психические аномалии…

И тут её прорвало. Отрешившись от собеседника и погрузившись внутрь собственных воспоминаний, она медленно, степенно принялась рассказывать о себе. О неразрешимых детских обидах и непрощениях, о безутешных подростковых слезах, о ложных друзьях и лицемерных подругах, о злых, расчётливых эгоистах, которым она доверяла когда-то. Её голос крепчал, речь становилась всё более эмоциональной и напряжённой. Она поведала о хроническом одиночестве, об абсолютной «космической» пустоте, о предательстве самых важных и нужных, о разбитом вдребезги сердце, израненных чувствах, угасших надеждах, погибших мечтах, безвыходных тупиках, разочарованиях, озлоблениях, крайностях, бедах, лишениях, зависти, самообмане, коварных болезнях, внезапных напастях, нависших проклятиях… С каждым высказанным откровением ей делалось легче, накопленный негатив исчезал, в душу проникало давно забытое умиротворение…

Серёжа молчал – ничего не говорил, никак не реагировал, просто задумчиво слушал…

И вдруг неожиданно скрипнула дверь. Прикусившая язык дама по-лебединому выгнула шею, мгновенно среагировав на возникшую суету за порогом. К вящему изумлению работяг, из коридорного сумрака вышагнул сам Сергей Минаков – маленький чёрненький мужичок монголоидной внешности (гениальный супруг грандиозной Татьяны и первый мачо местной общаги!).

– Мир! Труд! Май! – проскандировал мужичок весёлым раммштайновским басом. (Серёга Минаков – обалденный пацан! Простой и доброжелательный, но при этом ещё и чрезвычайно любопытный.)

– Привет-привет, – улыбнулась хозяйка, удивлённая необычным визитом.

Следом за ним в «избу» влетела Татьяна, неся на руках безмятежно сопящую девочку – сытую, пригожую да умытую.

– Извиняй, подруг, – время вышло! – загыгыкала Танька, передавая дитя в материнские руки.

– А что, уже три часа дня?! – ошалела Благословенная. – Вот ведь грёбаная жисть!.. Ну ладно, и то спасибо огромное… Ни фига мы не успели, короче. Одну стену оклеили, правда (да и то курам на смех)…

Серёга Минаков внимательно осмотрел их нелепую, по-дилетантски кривую халтуру придирчиво-знающим взглядом.

– А неплохо у вас получается, – констатировал он наконец (и, наверно, соврал). – Только слышите что? Смотрите окно не вздумайте открывать, а то сразу обои пожупятся! – Строго взглянул на тёзку-писателя и вдруг рассмеялся: – Серёг, а ты возьми да книжицу напиши – «Как я провёл эту осень с соседкой»!