Влад Сучилин - Философские сонеты

Кто они, странники нам неизвестной космической расы,
Те, что кочуют в спиралях галактик туманных
В поисках новых обителей для внеземной биомассы,
Новых юдолей для цивилизаций гуманных.

Терра инкогнита – тайна чужих континентов и шельфов,
Символ, загадка на картах корсаров и конквистадоров.
Терра инкогнита – наша Земля в мониторах пришельцев,
Конквистадоров, Колумбов межзвёздных просторов.

Может, от них мы в далеком грядущем взаправду узнаем,
Кто мы, откуда пришли и куда мы стопы направляем!

Есть Города… Они подобны вехам
Истории в значении своём,
Основаны не просто человеком,
Но деспотом, властителем, царём.

Санкт-Петербург – безумная идея
Великого Петра, что строил град
По образцу Венеции, надеясь,
Что всё пойдет на европейский лад.

От основания Пальмирии ганзейской,
Вонзившей в небо шпилей острия,
Держава ожила, но с европейской,
В итоге, не совпала колея.

Пора б учесть потомкам сей аспект
И выправить наследственный дефект!

"Всё суета сует, тщета и ловля ветра"
Экклезиаст, Ветхий завет, Бытие 1.2

Порочный круг замкнулся – снова те же
Короны и двуглавые орлы,
В обличье, правда, далеко не свежем,
И на подъем, пожалуй, тяжелы.

Неужто ничему не научились
Мы, повторяя прошлое, друзья,
И то, против чего мы тщетно бились,
Вернулось снова на круги своя?

Вернулись снова табели о рангах,
Святых апостолов и с лентой ордена,
Дворцы, элиты, пристава, охранка,
И нищета, не знающая дна.

Замкнулся круг порочный в стиле ретро…
Всё суета сует, тщета и ловля ветра.

Любовь и безумство… две дикие розы,
Две дивные розы в огне хрусталя.
Любовь и безумство… две странные грёзы,
Две грёзы в метельной ночи февраля.

«Амантес аментес», о схожесть звучания
Любви и безумства, двух пламенных роз —
Любви до безумия, до развенчания,
Безумства любви в бездне сладостных грёз.

Любовь, как иллюзия, как наваждение,
Лишает нас разума, сводит с ума,
И платим, безвольные, за наслаждение,

За то, неземное, мы платим сполна,
Мы платим собой, существа неразумные,
В ночи бессонные, в ночи безумные!

Смотря в историю назад,
Мы ищем истово ответа,
Кто был в событьях виноват,
Что привели к концу расцвета.

Но оказавшись средь руин,
Решаем мы порой незрело,
С чего начать иной почин,
И, главным образом, что делать.

Сии проклятых два вопроса,
Что делать, и кто виноват,
Терзают нас великороссов
Уж два столетия подряд.

Не лучше ль вслед за Цицероном
Спросить резонно – «куи боно?

Есть мера вещей, что сокрыта от праздного взгляда.
Подвластны ей сферы монад, хаотичных на вид,
Секвенции кварт и октав пифагорова ряда,
Спирали галактик, эксцентриситеты орбит

Рельефы Рамзеса из храма Сети в Абидосе,
Миланский собор и французский Шато Рамбуйе,
«Давид» Микеланджело, торс Афродиты Милосской,
Фасад Парфенона и вилла «Савой» Корбюзье.

Для посвященного в этом рука Провидения,
Метафизический помысел мира творцов,
Код Леонардо, закон золотого сечения,

Чары пропорции, блик совершенства венцов.
Дар человечеству свыше, как чудо спасения,
Мера вещей – парадигма искусства жрецов!

Бойтесь данайцев, дары приносящих,
Щедрых подарков судьбы.
То, с чем сегодня вам выпало счастье,
Завтра растает, как дым.

Или, что хуже, сменится несчастьем,
Вспомните с грустью опять
Зыбкость фортуны слепой одночасьем,
И как судьбу искушать.

Некто сказал, не живи настоящим,
В завтра живи золотом.
Был он трибуном со взором горящим,

С поднятым к небу перстом…
Или «данайцем», дары приносящим,
Но не сейчас, а потом?