Эдуард Семенов - Теория точного выстрела… или Записки ветерана Куликовской битвы

Сергей Павлович засмеялся и замахал руками.

– Да, нет, что ты. Какой из меня администратор?

А в инструктора по рукопашке, – живо перебил его Петрович, – молодежь тренировать в военно-патриотическом клубе? У тебя же получится.

Пошевелил шеей, показывая, что она еще помнит его захват. Сергей Павлович снова отмахнулся и схватился за левую часть груди.

– Да, какой из меня тренер? Чуть сам не помер. Сердце уже не то.

– Ну, как хочешь, – Петрович сильно удивился отказу, но продолжил благодетельствовать, – а может тебя в депутаты выдвинуть?

И сам аж расцвел от такой идеи.

– А? Что? Хорошая мысль. Послужной список у тебя отменный. «Содружество» за тебя впишется, поможет. Ну, и ты нам тоже?

Сергей Павлович понял, что Петрович как-то так быстро принял решение изменить его судьбу. Хотя лично он сам видел ее совершенно иначе.

– Нет, нет, Петрович, погоди, – затормозил он речь сослуживца, – спасибо тебе, конечно, за все твои варианты. Но понимаешь, устал я служить. Устал. Хочу просто пожить для себя.

– Как это для себя? – не понял Петрович и даже от удивления чуть приоткрыл рот. Хотя тут же опомнился и показал свою сущность. – А на что?

– Ну, вот так, – Сергей Павлович развел рукам, будто хотел обнять себя, и сделал вид, что не заметил последнего вопроса. – Слишком много у меня накопилось вопросов к самому себе. Хочу в них разобраться. Дожил почти до полтинника, а так до сих пор не понял, зачем живу? Все жизнь мне приказывали, требовали, указывали. Не хочу… Просто не хочу.

… И чтобы не обидеть Петровича, закончил.

– Пока не хочу. Но за предложения спасибо. Может, к ним и вернемся чуть позже.

Понимая, что Петрович может и не отстать, Сергей Павлович даже пошел на крайнюю меру. В голове проскочила мысль: «Не сяду за руль, вызову такси».

Налил себе рюмку и предложил тост.

– Давай, лучше выпьем за ребят с нашего выпуска, Пашку и Витьку. Помнишь их? Погибли геройски в первую чеченскую!

Петрович свел свои суровые полковничьи брови и встал, громыхая стулом.

– За них грех не выпить!

Поднял палец.

– Не чокаясь!

***

За более чем двадцать лет службы у них накопилось достаточно сослуживцев, которых надо было вспомнить, не чокаясь. Итогом этого стало то, что личный водитель Петровича отвез Сергея Павловича домой уже ближе к полуночи и помог подняться в квартиру. Даже ключ вставил в замочную скважину.

– Дальше не надо! Дальше я сам!

Сергей Павлович не хотел, чтобы кто-то посторонний видел как он живет. Не хотел кому-то показывать не распакованные коробки, не собранную мебель, диван без простыней и узлы с книгами. Пыльный экран телевизора и старый ноутбук на табуретке на кухне. Холодильник и немытую посуду в мойке.

При этом те же двадцать же лет службы научили Сергея Павловича просыпаться рано утром, ровно в семь часов утра несмотря ни на что. Как штык. Упал – отжался. Отсюда и до обеда. Все это сидело внутри него, и поэтому ровно в семь утра глаза открылись сами.

Даже без будильника. Похмелье было страшное. Аспирин, крепкий чай, холодный душ, немного «Энтеросгеля» для абсорбции и плотный завтрак позволили справится с токсинами. А дальше?

Утро пенсионера всегда было в этом плане очень длинным. Особенно холостого. Не надо вставать и куда-то спешить. Можно просто снова упасть на постель и смотреть в потолок. И думать, анализировать прошедшие времена или… вчерашний день. Все зависело от настроения.

Сознание выхватывало какие-то совершенно несущественные моменты. Глаза девушки как две вишни. Шум колесиков чемодана. Наколка на руке Митрича. Что-то рокерское вызывающее и одновременно лживое. И этот как его? Пьер Ришар….

Странный тренер, который был совсем не похож на тех биороботов по созданию чемпионов. Он был какой-то другой. Настоящий. Не фальшивый и от этого совершенно беспомощный против всей той системы, которую выстроил Петрович.

И Сергей Павлович, истосковавшийся по откровенным отношением, вдруг совершенно неосознанно потянулся в его сторону. Ну как больной тянется к стакану с чистой водой, чтобы сделать из него глоток.

Да! Сергей Павлович утром всегда разговаривал сам с собой. «Я был бы рад с таким человеком пообщаться. Просто поговорить. Может быть даже так же как и с Петровичем на повышенных тонах. Но это было бы по любому лучше, чем те же тосты и здравницы».

Он вспомнил последний тост: «За Путина!» И его чуть не стошнило. Надо же было так вчера напиться? Не то, чтобы он имел что-то против президента, даже наоборот. Но поднимать за него тосты во время дружеской попойки это было, что называется… зашквар.