Ким Барссерг - Chat bot из Эдема. Рассказы

– Да, хорошо, спасибо! Я попрошу, налейте графинчик.

– Графинчик не наливаем, – ответил мне бармен, – если хотите, я вам просто дам бутылку с дозатором и стопочки по 50 грамм. Бутылка стоит недорого у нас, здесь, всего шестьсот рублей. Думаете, что это дорого? В магазине она стоит от силы пятьсот рубликов, у нас небольшая наценка на алкоголь…

– Да-не, всё нормально, давайте, беру сразу бутылочку и дайте мне, пожалуйста, два стаканчика, нет лучше две стопки для водки и приготовьте что-нибудь закусить, какой-нибудь салат-ассорти, чтобы там был сыр и колбаска с салом, зелень, помидорчик, огурец – закусон, одним словом.

– Хорошо, я Вас понял, сделаю. Есть у нас такой набор ассорти с овощами, принесу две порции.

– Спасибо большое, сами понимаете…

– Да-да, я понимаю, конечно.

– Хорошо, так, два салата по двести грамм, нет, постой, это маленькие порции. А побольше, какие есть?

– Ну, вот, есть по триста грамм.

– Давайте, два по триста, это получится триста пятьдесят и водка шестьсот рублей. Ну, хлеба, там, конечно…

– Хлеб у нас бесплатно.

– Хорошо, хорошо, спасибо. Вот тысяча рублей с чаевыми, возьмите.

– Всё спасибо, берите водочку, стопки и присаживайтесь, я сейчас организую закуску и принесу.

– Да-да-да, ждём. – Я взял бутылку, две стопки и повернувшись спиной к бармену, зашагал к столику, где сидел Витяй и делал вид, что его совершенно не интересует то, что происходило возле барной стойки. А я-то видел, как искоса конвоировал он все мои действия, с вожделением поглядывая на бутылку водки, которая была у меня в правой руке, и две стопки, которые я с размаху водрузил на наш трапезный столик. Приняв по «соточке», как говорится, «на грудь», мы слегка перекусили салатом, принесенным нам лично барменом. Я сначала думал, что в этом кафе нет официанток, но ошибался: между столиками неторопливо проплыла молодая девушка с закусками на металлическом подносе удерживаемым двумя не дюжими женскими руками и грудью шестого размера. Она проворно двигалась между столиков, хищным взглядом высматривая богатеньких клиентов.

«Эх девушка, эх милая, – подумал я, – не в этом кафе тебе искать избранников».

Я и Витяй сидели за столом, выпивали, закусывали беседуя тет-а-тет. Витяй, подвыпив, затронул тему, раскрывая душу:

– Это было в те стародавние времена, когда у нас с Машей, не прими Гена за каламбур, была «полная чаша». Да-да, так оно и было. Ты понимаешь, Гена, мы все рождаемся нормальными детьми, ходим в школы, в институты, изучаем одних и тех же классиков, одни и те же науки. И никто из нас заранее не хочет пустить всю свою жизнь под откос. Всё зависит от случая, силы обстоятельств ну, ну и конечно, что немаловажно, от силы характера. Да, воспитание, друзья, отношение к жизни, собственная позиция к добру и злу… Гена, подожди, я по моему нащупал главное – собственная позиция и отношение к добру и злу. Так ведь это же заповеди, да Гена?

– Заповеди, Виктор, заповеди! Если бы Бога не было, его стоило бы придумать. Мы подсознательно ощущаем бесконечность мёртвого пространства и свое одиночество на планете. Да, и во всём космическом мире интуитивно ищем защиту у кого-то сверх сильного, сверх разумного, бессознательно поклоняясь ему с мольбой и просьбой: «Спаси и сохрани!» Я не знаю хорошо это или плохо? По мне, так, и хорошо, и плохо.

Я надолго замолчал уставившись в какую-то далёкую, одному мне видимую точку в дальнем темном углу ресторана, обдумывая слова, которые я сейчас, наверное, скажу Витяю. Мой взгляд бессознательно отметил в памяти размытые пятна чужих далеких лиц посетителей, прошелся вдоль крутых плеч сидевших за столиками мужчин, непроизвольно скользнул по обнаженным женским плечам, затерявшись в кудряшках волос, и, вернувшись к реальности, беспощадно уставился в кривую переносицу сидевшего напротив меня собеседника.

– Геша, ты чего так на меня смотришь? Я не могу вынести твой тяжёлый свинцовый взгляд, – Витяй беспомощно огрызнулся, – не смотри осуждающе, жизнь такая…

Я сосредоточенно сфокусировал свой взгляд на лице Виктора и виртуально вылез из какой-то бронированной капсулы, в которую залез одновременно с началом нашего разговора:

– Знаешь Виктор, человека трудно оценить по внешним признакам, пока не будут совместно совершены какие-то действия. Я не знаю кто ты? Я сейчас вижу перед собой просто, ты уж извини, не обижайся, но по-честному, так по-честному… Я вижу опустившегося человека-неудачника. Не обижайся, ещё раз говорю, даже я не знаю, что бы произошло со мной в таких трудных и сложных ситуациях, и как себя бы я повел? Может я, я ещё больший неудачник чем ты, но мне искренне тебя жаль. Пусть говорят, что жалость унижает человека, но, нет, она не унижает, жалость даёт человеку шанс доверия. Доверие между людьми гораздо лучше, чем вся эта божественная благочестивость. Это потом мы уже находим некий контур рамки нашего восприятия Бога, этакую безопасную виньетку, на которую мы списываем божественное предназначение, легкой золотой пыльцой полируя поверхность своего бытия, свою божественность, обречение, которое заполняет нашу пустоту. Я не против этого – это хорошо! Но, в начале всегда было слово и рука близкого человека. Это самое первое, что нам нужно, это самое важное, самое главное, а потом уже всё остальное – Бог, молитвы… Нет, молитва тоже нужна, маленькая, коротенькая молитва, простая, от себя. Да, наверное, именно эти слова: «Боже, спаси и сохрани!».