Светлана Гамаюнова - Кто сможет вернуться

Разбиваем палатки для ночёвки. Разводим из принесенных с собой дров костер. На этой высоте их уже не найдешь. Разогреваем готовую еду, пока ещё есть, что разогревать. Ночевка на поляне в палатках.

Для первого дня даже многовато отснятого материала. Многое вырезаем. Особая аппаратура фиксирует эмоции Роя – насыщенные, восторженные. Зрителям понравится. Ему, да и нам тоже, хочется восторженно, во всю глотку, кричать: «Я тут, в горах!!! Не верите!?! Тут здорово!!! Я пойду и дойду до самой вершины!!!» Эйфория.

День второй тратится на акклиматизацию. Это подъём без рюкзаков на высоту три тысячи двести метров к «каменным грибам». Дорога проходит через так называемый «Немецкий аэродром» – ровную глинистую поляну. Поднявшись, отдыхаем и привыкаем к высоте. Вернее, привыкает Рой. Мы втроём уже месяц как занимаемся этой самой акклиматизацией, подготавливая маршрут. Хорошо, что камеры стали не такие большие, но оператору, из нас троих, сопровождающих, сложнее всего. Он должен следовать за Роем по пятам. Надо не упустить интересный момент. Каждый миг съемки – вместе с эмоциями Роя – это прожитый зрителями миг. Хорошо, что у нас есть множество заснятых до этого эпизодов, иногда можно переключиться, подстраховаться. Эмоции Роя считываются постоянно. Аппарат прикреплён у него на лбу и не сбоит. У нас имеется запасной, но он не пригодился. Эти аппараты – что-то невероятное. Фиксируют малейшие изменения человеческих чувств – от восторга до усталости, от перевозбуждения от увиденного до осознания, что ты такой незначительный в этом величии скал, льда и снега. У Роя при каждом взгляде на вершину возникает подобное перевозбуждение. Он то прыгает, то кричит: «О-го-го!!! Смотрите, я тут!!!». Да и мы недалеко ушли от желания кричать от счастья и восторга.

К вечеру спускаемся в базовый лагерь на двух тысячах пятистах метрах. Готовим пищу. Рисовая каша быстрого приготовления с тушеным мясом. Вкусно. Проголодавшийся Рой жмурится от удовольствия. Неспешно идет беседа о том, как многолюдно тут было раньше. Как интересно было послушать альпинистские байки уже спустившихся с вершины людей и смущённые расспросы новичков. Лыжники и сноубордисты бороздили склоны по нетоптаному снегу. Сейчас никто никуда не ходит, только мы – небольшая группа собирателей впечатлений. Мы работаем для потребителей этих впечатлений, наших толстых, чтобы не сказать жирных, телезрителей. Мы с Яром иногда зовём их просто пожирателями эмоций. Но это наша работа, наш хлеб и наша жизнь. Благодарим Бога за такую возможность.

Яр рассказывает, что читал, как люди двадцатого – начала двадцать первого века жгли у палаток костры, пели песни под гитару, обменивались сувенирами. Он тихонько запевает что-то из старинного репертуара. Мы специально заранее продумывали, готовили эту сцену, она пробивает на сильные эмоции. Хорошо получается её отснять. Не нарочитой, а вполне непринуждённой. Очень к месту здесь и сейчас прозвучала эта песня Визбора. Мы нашли её в старых записях. Голос у Яра низкий, продирающий до глубины души. Он поёт, а мы со Стивом, подпеваем:

Вот это для мужчин —

Рюкзак и ледоруб,

И нет таких причин,

Чтоб не вступать в игру.

А есть такой закон —

Движение вперед!

И кто с ним не знаком,

Навряд ли нас поймет.

Прощайте вы, прощайте,

Писать не обещайте,

Но обещайте помнить

И не гасить костры.

До после восхожденья!

До будущей горы!..

Тут уже и Рой подпевает. Песня закончилась. Сейчас тишина. К вечеру даже суслики перестали пересвистываться. Тишина абсолютная, отчего хочется прочистить уши, вдруг их заложило?

На третий день продолжаем акклиматизацию. Теперь уже с рюкзаками поднимаемся на высоту три тысячи двести метров для ночевки в палатках. Разбиваем лагерь и делаем вечернюю прогулку ещё немного вверх налегке, без рюкзаков. С этого места уже прекрасно виден снежный купол Эльбруса. Впечатляет, возбуждает и дарует причастность к чему-то невероятному. Красиво, захватывающе, нет слов. Но эмоции Роя публика прочувствует.

Четвертый день. Поднимаемся на высоту три тысячи восемьсот метров. По дороге нас, неожиданно, застала снежная буря. Налетела крошевом снега с льдинками. Подъём прекращаем. Стоим, сгрудившись, прислонившись друг к другу. Накрылись большой накидкой, с трудом её удерживая. Ветер рвёт её и одежду. Но вскоре стихает, снег начинает падать большими хлопьями. Он настолько плотный, что видимость составляет не более метра-полутора. Время остановилось, и казалось, что это никогда не закончится, и нас заметёт, погребёт под снегом. Так простояли два часа.